Один кузнец старый стал. Надоело ему на этом свете жить, и говорит он:
— Куда же это смерть подевалась? Чего она за мной не приходит?
А смерть — тут как тут. И говорит:
— Пойдем, кузнец! Хватит уж тебе людям глаза мозолить.
А кузнец как раз за столом сидел, хлеб ел, маслом из кружлика намазывал:
— Ладно, — отвечает, — пойдем. Полезай пока в кружлик, посиди там, а я схожу к братьям, расскажу, что им тут без меня делать надобно.
Пошел он в кузницу, выковал обруч на кружлик, вернулся в избу, стянул кружлик обручем потуже и зашвырнул на полку.
Прожил он еще несколько лет — опять надоел ему белый свет. Опять он спрашивает:
— Куда это смерть запропастилась? Чего за мной не приходит?
Тут он вспомнил, что смерть-то у него на полке, взял и выпустил ее. Та — наутек. Отбежала подальше, кричит ему:
— Никогда больше к тебе не приду!
А кузнец нет-нет да и позовет смерть. Набралась она духу, пришла и говорит:
— Ну, ступай! Время настало, довольно ты железо гнул, теперь я тебя гнуть начну.
— Иду-иду, — отвечает кузнец. — Подожди только, я гроб себе принесу.
Гроб-то у него уж давно готовый был. Принес кузнец его и говорит смерти:
— Покажи-ка мне, как в гроба-то ложатся?
Смерть легла в гроб навзничь, а у кузнеца крышка наготове — раз! — и прихлопнул крышку. Потащил гроб к реке и спустил в воду. Плывет смерть вниз по реке.
Люди спервоначалу подумали: плывет колода какая. А как увидели, что это гроб, испугались сильно. Однако открыли. Поблагодарила их смерть и пообещала тому, кто ее из воды вытащил, что он на десять лет дольше проживет, чем суждено.
Но вот обрыдла кузнецу жизнь и говорит он:
— Хоть бы черти меня взяли, что ли?
А черти тут как тут.
— Идем, — говорят, — кузнец. Уж мы-то не такие простофили, как смерть!
— Посидите-ка здесь на лавке, — отвечает кузнец. — Я пойду, братьям наказ оставлю.
А лавка эта была такая, что с нее не встанешь, пока кузнец не отпустит. Провозился кузнец в кузнице четыре дня, а черти все на лавке сидят, оторваться не могут. Приходит кузнец на пятый день, черти его и спрашивают:
— Ты чего там делал столько времени? Уж мы тебя заждались.
— А кто вам велел ждать-то? Видите — нет меня, и отправлялись бы восвояси.
— Как же нам уйти, — отвечают черти, — когда с лавки не встать?
Кузнец повернулся к ним спиной и говорит:
— Я вас не держу. Хотите сидеть — сидите. Не хотите — скатертью дорога.
Продержал он их таким манером пятнадцать дней. Черти с голодухи, как щепки, высохли. Только тогда кузнец отпустил их. Поклялись черти, что больше никогда к нему не придут.
И вот еще несколько лет жил кузнец, пока вовсе не опостылел ему белый свет. И опять говорит себе: «Хоть бы дьяволы, что ли, за мной пришли! Или дьяволам тоже меня не взять?» Тут явилось за ним двенадцать дьяволов. А у кузнеца яблоня такая была в саду: кто до яблока дотронется, у того рука к яблоне прирастает — не оторвать никакой силой. Вот кузнец и говорит дьяволам:
— Сорвите-ка себе но яблочку.
Дьяволы пошли яблоки рвать, руки у них к дереву-то поприлипали. Кузнец увидел, что каждый дьявол по яблоку схватил, так их возле яблони и оставил, а сам ушел. Помурыжил их там, приходит и говорит:
— Ну, насиделись вы под яблоней, наелись яблочек — теперь в дорогу. Так уж и быть, пойду с вами.
— Кузнец! — взмолились дьяволы. — Отцепи нас от этой яблони! Никогда мы больше к тебе не придем!
Подошел кузнец к яблоне, стукнул по ней три раза кулаком. Освободились дьяволы и дунули прочь, не захотели его с собой забирать. Мы, говорят, ни за какие коврижки сюда больше носа не покажем.
Прошло какое-то время, и снова кузнецу расхотелось на свете жить. Снова просит он, чтобы черти взяли его.
Явилось теперь за ним двадцать пять чертей. И говорят:
— Ну, кузнец, собирайся, пойдем с нами!
— Ишь, сколько вас! Аж двадцать пять! Совсем меня напугали, придется идти. Дайте только напоследок слово молвить.
— Э, нет! Ты нас не проведешь, как тех, кого в гиблый сад затащил. Мы с места не тронемся, пока ты с нами не пойдешь.
— Сказал я вам, что пойду, стало быть — пойду. Давайте только в кузницу заглянем.
Вошли черти в кузницу и спрашивают:
— Ну и что ты нам покажешь нового?
— Спросить хочу — как же это вы меня толпой по городу поведете? Эко вас сколько! Видите тот старый мех? Лезьте туда, а я вас через город и перенесу.
Послушались черти кузнеца, влезли в мех. А у него уж были обручи приготовлены, стянул он мех, закинул за спину и понес по городу. Вышел за город к тонам, где мужики зерно молотили, и думает: «Надобно мне из этого меха пыль выколотить». На первом току двое мужиков молотили, это ему мало показалось. Пошел дальше. Видит — трое молотят. Опять пошел дальше. Видит — молотят четверо. Подходит он к мужикам и говорит:
— Хозяева! Сделайте милость, поколотите цепами по этому меху, пыли в нем набралось много.
Мужики как начали мех бить да трепать — черти благим матом взвыли. Ладно дыра в мехе получилась, так сквозь эту дырку они друг за дружкой повыскакивали. А кузнец в свою избу вернулся.
Жил он, жил, и опять надоело ему жить. «Не буду я никого просить, чтобы пришли за мной, — подумал он. — Пойду сам в пекло». Сказано — сделано. Добирался кузнец до пекла ни много, ни мало — двадцать один день. А с собой взял трижды свяченый кнут, трижды свяченую воду, трижды свяченый мел и вдобавок старый полушубок.
Так шел он, шел в пекло и по дороге чертям в подарок грибы собирал.
Подошел он к воротам и кричит:
— Эй! Открывайте, а то у меня ноша тяжелая!
Черт, который на страже стоял, бросился со всех ног открывать ворота, думал, что это кто-нибудь душу принес. Пробрался кузнец в пекло, обвел себе круг мелом — черт со страху в угол забился. Вытащил кузнец свяченый кнут да свяченую воду, и давай чертей кропить! А по поближе, того кнутом хлещет, шкуру спускает. Стали его черти спрашивать, чего он хочет. Кузнец отвечает, что хочет свой старый полушубок в котел три раза обмакнуть. Согласились черти. Только один черт, что у котла стоял, уперся. Ну, плеснул на него кузнец свяченой водой — черта всего скрючило, взмолился он:
— Макай хоть сто раз, только меня не трогай!
Макнул кузнец полушубок в котел три раза, души за овчину уцепились. Много набралось — по четыре, по пять душ на каждой прядке. Только одна душа на дне осталась, руки тянет, местечка на полушубке живого найти не может. Спустил кузнец свой полушубок пониже — уцепилась и эта душа. Так он всех их из пекла и вынес. Идет он, идет, видит — поляна. Тут обтряс он полушубок, души-то все овечками обернулись. Присел кузнец на пенек, на дудочке играет, овечек пасет.
А хромой черт, что при котле стоял, приказывает другому:
— Ступай за овцами и верни их назад в пекло. Я тебе скажу одну хитрость, чтобы ты с кузнецом сладил. Есть там большая гора. Бегите вперегонки на эту гору. Кто первый на нее взберется и обратно к овцам прибежит, тот и выиграет, тому и овцы. У тебя ноги быстрые, кузнец за тобой не поспеет.
Пришел черт к кузнецу, спрашивает:
— А чьи же это овечки?
Кузнец отвечает:
— Мои.
— А пастух кто?
— Я пастух.
— Давай, — говорит черт, — вон на ту гору вперегонки сбегаем и обратно. Кто быстрей добежит, тот овец в полное владение получит.
Кузнец отвечает:
— Чего это я бегать буду? Вон у меня брат младший есть, пусть он бежит. Даже он тебя обгонит.
Кузнец еще раньше двух зайцев поймал в лесу и спрятал в мешок.
— Ну, давай беги. Я братца следом пошлю.
— А где твой братец?
— Да вот он, — говорит кузнец и показывает ему из мешка заячьи уши.
Согласился черт, мол, пускай младший брат бежит. Выпустил кузнец зайчика, черт сломя голову помчался на гору, а заяц в лес. Прибежал черт назад, спрашивает:
— Ну, где твой братец?
— Хо-хо! Он уж полчаса как назад вернулся!
И показывает кузнец другого зайца, того, что в мешке остался.
Черт бегом в пекло. Примчался туда, рассказывает:
— Как же я мог овец у него выиграть? Я бежал что было духу, а он сам и не побежал — своего младшего брата послал. Так даже младший меня обогнал.
Тут другой черт говорит:
— Эх и дурень же ты! Пойду-ка я теперь. Живо над кузнецом верх возьму.
Пришел он к кузнецу, спрашивает:
— Чьи это овцы?
— Мои.
— А пастух кто?
— Я пастух.
— Ну, вот если ты свистнешь так же сильно, как я, овцы насовсем твои будут.
— Давай, — отвечает кузнец, — свисти. А потом — я.
Черт как свистнет, — ветки с деревьев посыпались. А кузнец сидит, обруч ладит.
— Ты чего ладишь? — спрашивает черт.
— Ты свистнул — ветки с деревьев облетели, а я свистну — у самого голова лопнет. Вот я и делаю себе обруч на голову.
Черт испугался, спрашивает:
— А мне как же быть?
— А ты уж как хочешь.
Черт кинулся быстрей яму в земле копать:
— Ужо выкопаю яму, голову туда суну — авось не лопнет.
А у кузнеца толстая палка была. Как он той палкой черта по заду хряснул, черт света не взвидел. В один прыжок до пекла долетел. Явился в пекло, рассказывает:
— Что же нам с ним делать? Он как обманывал нас, так и обманывает.
Третий черт говорит:
— Вы все дураки! Вот я теперь к нему пойду, овец приведу и его самого в придачу.
Прихватил он с собой задвижку от адовых ворот. Нашел кузнеца, подходит ближе, спрашивает:
— Эй, чьи это овцы?
— Мои.
— А кто пастух?
— Я пастух.
— А ну, подбрось эту задвижку выше, чем я. Тогда овцы твои будут.
— Давай ты вперед, а я после.
Черт задвижку вверх подкинул, она аж на четвертый день обратно упала, в землю вошла. Черт говорит:
— Ну, теперь ты кидай.
— Как же я ее кину, если она в земле увязла?
— А ты вытащи и кидай.
— Кто ее туда воткнул, тот пусть и вытаскивает.
Черт поднатужился, вытащил задвижку разом с землей и подает кузнецу. Кузнец чуть не упал, еле-еле держит, а сам на небо поглядывает. Черт не утерпел, спрашивает:
— Чего ты все на небо глядишь?
— Много будешь знать — скоро состаришься.
Черту неймется, опять спрашивает. Кузнец говорит:
— Ты видишь, что вон там, на месяце?
— А что там?
— А там мои братья. Куют, работают. Вот я и жду — окончат они дело, я им задвижку туда и кину.
Черт со страху, что кузнец задвижку на месяц закинет, вырвал ее у кузнеца, тот аж перекувыркнулся. Примчался черт в пекло и говорит остальным чертям:
— Вот бы он шутку отмочил, если бы задвижку на месяц. закинул! Чем бы мы пекло запирать стали, как бы души тут устерегли? Нет, я больше к нему не ходок. Пускай сам те души пасет. Еще надоест ему — сам придет, попросит, чтоб мы назад их взяли.
Но кузнецу овечки не надоели. Паслись они, паслись, а потом голубями обернулись и в небо улетели. Нос длиною с огурец, а тут и сказке конец.
(1 votes, average: 5,00 out of 5)