В древние времена поэты в Ирландии (их называли бардами) пользовались большим почетом и уважением. Ведь поэт в своей песне мог восславить или высмеять любого — будь он пастух или король. А честь и доброе имя ценились в те времена превыше всего.
Однажды король Коннахта Гуаири устроил у себя большой пир. На этот пир он пригласил и созвал несчетное множество ученых мужей, мудрецов и книжников, певцов и музыкантов, и трех вещих старух — Грух, Грах и Грангайт,
И вождей, и знатных мужей, и всех лучших поэтов и поэтесс Ирландии. Угощение, которое выставил король Гуаири, было до того щедро и обильно, что и по сей день древнюю дорогу, ведущую к его дворцу, называют Дорогой Сытости
Три дня и три ночи длился пир. Гости короля ели, веселились и наслаждались прекрасной музыкой. Лишь знаменитый бард Шонахан сидел за столом угрюмо, не притрагиваясь ни к еде, ни к питью. Король Гуаири очень удивлялся этому и не раз посылал к нему своих прислужников с изысканными яствами и угощениями, но тот всякий раз с презрением отсылал их обратно. Не по вкусу мне это,- говорил он людям короля, и Гуаири с каждым часом все больше тревожился. Боялся король, что Шонахан может ославить его пир в какой-нибудь насмешливой песне и тем самым навсегда осрамит его и обесчестит.
И вот на третий день пира король Гуаири послал к Шонахану свою дочь с превосходным угощением — пшеничным пирогом и вареным лососем на золотом блюде. Но бард и на этот раз отклонил пищу.
— Не по вкусу мне это,- промолвил он.
— А что бы тебе могло прийтись по вкусу, о благородный бард? — спросила дочь короля.
— А пришлось бы мне по вкусу свежее куриное яичко из-под крыльца,-ответил он.
Девушка вышла и вскоре вернулась.
— Там нет яйца, господин мой.
— Значит, ты сама его съела,- гневно молвил Шонахан.
— О нет, господин мой, мыши утащили и съели его,-отвечала дочь короля.
— Ах, так! — воскликнул бард.- Тогда я сочиню о них злую песню.
И он спел о мышах такую язвительную и насмешливую песню, что две дюжины мышей тут же умерли на месте от позора.
— Это хорошо,- сказал Шонахан.- Но и кот виноват не меньше. Ведь его служба и долг держать мышей в страхе. Я сочиню поношение всему племени котов и прежде всего кошачьему царю Ирузану, сыну Арузана, ибо он отвечает за все дела своих подданных.
И он пропел такую песню:
Ирузан, куда глядишь?
Упустил ты мышь, лентяй!
Мышь смеется над тобой!
Свой с досады хвост хватай!
Где концы ушей твоих?
Их, видать, хорек отгрыз.
Куцеухий царь котов, Ты готов бежать от крыс?
Услышал Ирузан это поношение в своей пещере и говорит жене своей Острозубихе, братьям Мурлану и Мяукану и дочери Искроглазке:
— Шонахан спел обо мне насмешливую песню, но я отомщу ему!
— Принеси его нам живым,- свирепо проворчала Острозубиха.- Он поплатится за свою дерзость.
И вот, пока пир у короля Гуаири шел своим чередом, вдруг послышалось жуткое шипение и нарастающий гул, как в бушующей пламенем печи, и в зал ворвался огромный кот. Он был величиной с доброго бычка, дикий, дышащий злобой, куцеухий, плосконосый, острозубый, неистовый, мстительный, с острыми когтями и сверкающими глазами.
Он бросился прямо на знаменитого барда, схватил за руку, забросил его себе на спину и одним прыжком умчался прочь. Никто не посмел встать у него на пути.
Когда Шонахан понял, что его уносит свирепый Ирузан — уносит, чтобы растерзать в своей пещере,- он решил прибегнуть к хитрости и смягчить гнев кошачьего царя. Тотчас он придумал и спел такую хвалебную песню: Ирузан, зачем твой гнев? Ты, как лев, меня схватил.
Ты могуч и ты велик, Ты, как бык, исполнен сил.
Ты стремителен и смел — Спорить кто посмел с тобой?
Славься, Арузанов сын, Властелин и крысобой!
Этой искусной хвалой смягчено было сердце кошачьего царя, и он сперва остановился, чтобы лучше слышать певца, а когда дослушал, махнул хвостом, сбросил Шонахана на землю и, урча от гордости, вернулся в свое логово.
— Возблагодарим сей день за чудесное избавление! — промолвил явившийся вдруг святой Киаран.
— Проклятие сему дню! — с досадой отозвался Шонахан.
— Но отчего? — вопросил святой.
— Лучше бы этот кот разорвал бы меня на кусочки и съел! Тогда все бесчестье пало бы на голову короля Гуаири — ведь это из-за его злосчастного пира я попал в такую переделку!
Прослышав про этот случай, все знатные мужи и весь народ Ирландии еще больше стали уважать Шонахана. Короли наперебой приглашали его ко двору, но великий певец отклонил все приглашения и удалился к себе, в Обитель Бардов. Прошло время, и он помирился с королем Гуаири, и был устроен новый пир, который длился ровно тридцать дней и тридцать ночей без перерыва. Все барды и музыканты собрались на этом пиру, и Шонахан сидел за столом выше могучих вождей и знатных мужей. В избытке было чудесных яств, и заморских напитков, и серебряных кубков.
Когда барды возвратились с того пира, в благодарность за честь и гостеприимство они прославили короля во многих стихах и воспели его в песнях как Гуаири благородного. Под этим именем он известен и доныне, ибо слово поэта бессмертно.