Споры и ссоры по поводу морских змеев никогда не прекращались. Кто-то при одном лишь упоминании о них смеется в лицо рассказчику. Другие твердо стоят на своем, уверяя, что змей существует. И даже если сами не видели морского чудовища, то в запасе у них всегда найдется их почтенный дедушка или еще какой «достойный» старик.
Старый шкипер Ларсен — честный морской волк, который не зря носит свои сапоги, — до сих пор утверждает: «Говори что хочешь, отец, а я, чтоб мне провалиться на этом самом месте, видел его!»
…Лучше всего я могу представить себе морского змея на севере, где необъятные пустынные просторы дают разгуляться и взгляду, и мысли. Должно быть, он огромен. Я вижу, как голова его с разверстой пастью лежит где-нибудь у Реста, крайнего мыса Лофотенских островов, а хвост кольцом обвивает Трэнен, скалистый остров далеко в море. Здесь его, змея, родная стихия — конечная туманная тоска, застилающая серым все, насколько хватает глаз.
Попробуй, выйди в море на своей лодчонке, земляной червяк! Печально и монотонно вздымаются и опускаются волны. Они захватят, увлекут тебя — ты почувствуешь себя пылинкой, парящей в этом глубоком тяжелом дыхании. Мысль твою стянет железный обруч… Великое неукротимое море играет тобой, ты всего лишь пушинка, которую оно даже не заметит на своей могучей волнующейся груди.
И тогда ты ощутишь присутствие чудовища — морского кошмара, — дремлющего на дне! И замрешь в ожидании: вот-вот оно, покрытое слизью, извивающееся огромными петлями, вынырнет из глубин.
Предание гласит, что морской змей рождается на суше. Лежит крошечный змееныш среди камней и корчится в страшной злобе. Тело его — членистое и уродливое, как у древесной гусеницы, что заползает на ветви и пожирает листву. Пусть он еще совсем маленький, но уже настолько зол, что бросается и кусает все живое вокруг, и смертельный яд течет из его пасти.
Змееныш подрастает, нора его становится слишком тесной — и он рвется на волю. Ползет он по лесам и полям, от озерца к озерцу, и становится все больше и все ужаснее, вызывая страх и отвращение у других созданий. Но нет на земле ему покоя, везде ему мало места. Без устали движется он вперед, от озера к озеру, глаза сверкают зеленым огнем, он извивается и жалит самого себя, подхлестываемый вечным проклятием самого своего существования.
И вот он видит море.
Огромное могущественное море притягивает его своей чудесной печальной песнью: «Иди ко мне, иди ко мне!» Там, в глубине, довольно места. В кипящей пучине вод находит он покой от жуткого дневного света, от острых солнечных лучей, жалящих, словно шипы.
Там, глубоко-глубоко, на морском дне, лежит змей… И растет, растет… Тело его, покрытое водорослями и тиной, тысячами растений и моллюсков, вытягивается на много миль [Миля — путевая мера для измерения расстояния; 1 норвежская миля равна 10 км.].
Слышали ли вы убаюкивающие, однообразные звуки моря? Знаком ли вам ужас морских пучин?
Теперь змей стремится обратно, наверх. Хочет взбить море в пену, чтобы оно бурлило огромными волнами, разбивать вдребезги суда и рыбацкие лодки, приводить в ужас людей и зверей — превратить море в пустыню…
Создатель, защити нас от морского змея!
…Выйди в море на своей лодчонке в серый холодный туманный день! Пустота и одиночество натянут на тебя смирительную рубашку. Они научат тебя считать каждую упавшую песчинку в песочных часах твоей жизни… Вот тогда и примчится по бурлящим волнам кошмар морских пучин — жуткий морской змей!