Ученик одного багдадского суфия, находясь в караван-сарае, случайно услышал беседу двух незнакомцев, из которой понял, что один из них — Ангел Смерти.
— В течение следующих трех недель я собираюсь посетить трех людей в этом городе, — сказал Ангел своему собеседнику.
Ученик был так напуган, что, стараясь оставаться незамеченным, даже затаил дыхание и просидел в своем углу не шелохнувшись, пока Ангел и его спутник не ушли. Затем он стал размышлять, как избежать возможной встречи со смертью, и пришел, наконец, к выводу, что если он покинет Багдад, Ангел не сможет его забрать. Ни секунды не медля, ученик одолжил самого быстрого коня, которого только мог найти, и вихрем помчался по направлению к Самарканду, не останавливаясь ни днем, ни ночью.
Между тем, Ангел Смерти встретился с суфийским учителем, и они разговорились.
— А где ваш ученик такой-то?
— Он должен быть где-то рядом, возможно, в караван-сарае, проводит время в созерцании, — ответил суфий.
— Странно, весьма странно, — сказал Ангел, — потому что он тоже в моем списке. И здесь написано, что я смогу его взять в течение четырех недель в Самарканде и нигде больше.
Рассказ о смерти в этой обработке взят из «Хикайат-и-Накшия» («Сказания, единые по смыслу»).
Это сказание вошло в фольклор Среднего Востока и поныне пользуется всеобщей любовью. Его автор — великий суфий Фудайл ибн Айат, который первую половину своей жизни был разбойником.
Согласно суфийскому преданию, подтвержденному историческими материалами, Гарун аль-Рашид, халиф Багдада, пытался собрать «все знание» при своем дворе. Различные суфии жили под его покровительством, но ни одного из них всемогущий монарх не мог заставить служить себе. Суфийские историки повествуют, как Гарун и его визирь посетили Мекку специально для того, чтобы увидеть Фудайла, который сказал при встрече:
— Повелитель правоверных! Я боюсь, что твое миловидное лицо может оказаться в аду.
Гарун спросил мудреца:
— Знаешь ли ты человека, достигшего большего отречения, чем ты?
Фудайл ответил:
— Твое отречение больше моего. Я могу отрекаться от обычного мира, а ты отрекаешься от чего-то более великого — от вечных ценностей.
Фудайл объяснил халифу, что власть над самим собой лучше тысячелетней власти над другими.