В давние, древние времена жил на свете царь по имени Сулейман. Славился этот царь своей мудростью; знал он языки всех зверей, птиц и насекомых, населяющих землю. И было у него четыре жены. Вот однажды заболела самая любимая жена Сулеймана. А у больного человека сердце, как известно, полно всяких прихотей: чего только не потребует! Сделалась жена царя прихотливой и привередливой.
— Построй для меня отдельный дворец,-попросила она.- Только чтоб был он из одних птичьих костей.
И царь, любя свою жену и желая ее выздоровления, велел созвать всех птиц, какие только есть на свете,
Все птицы всей земли послушались приказа царя Сулеймана.
Прилетела ласточка, прилетел орел, прилетел удод, прилетел попугай, прилетела даже райская птичка. Только сова не прилетела.
Послал царь Сулейман за совой гонца. Не летит сова…
Послал второго. Не прилетает. Послал третьего. Нет совы! Наконец, когда отправил четвертого, явилась сова перед очи разгневанного царя.
— Трижды я за тобой посылал, почему ты не прилетала?- спросил Сулейман.- Что за важные заботы держали тебя дома?
— Я думала думу, о царь мой,- смиренно поклонилась сова.
— Какую же думу ты думала?
— О том, кого больше на свете: живых или мертвых?
— И додумалась?
— Додумалась! Все живое умирает в свой час. Стало быть, выходит, мертвых больше на свете, чем живых.
— А во второй раз что тебя задержало?
— Хотелось мне разгадать: чего на свете больше — воды или земли?
— И разгадала?
— Разгадала, о великий царь. Где бы ни копнули мы землю, рано или поздно потечет из нее вода. Стало быть, воды больше!
— Верно! Ну, а по третьему приказу почему не пришла?
— Думы мои были очень глубокими… Размышляла о том, кого больше на свете: мужчин или женщин?
— Смотри-ка,- удивился царь Сулейман.- И кого же, по-твоему, больше?
— Над этим я размышляла очень долго.. Прости мое опоздание, царь!
— Прощу, если скажешь: до чего наконец додумалась?
— К женщинам я причислила мужчин, исполняющих глупые прихоти жен. Женщин поэтому получилось больше,- ответила сова.
Услышал мудрый царь Сулейман такой ответ совы, и стыдно ему стало, что собирался он исполнить безумную прихоть жены, и отпустил он всех птиц невредимыми.