Жыл-жил некий царь, ко всем ласковый, к нищим милостивый. Раз на праздник Светлого Воскресения послал он своего слугу на перекресток: «Кто ни пройдет — всякого проси со мной разговеться» Долго стоял слуга на перекрестке, не проходило ни одного странника; подождал еще немного и видит: тащится нищий — Весь в гнойных ранах. Взял его с собою и привел во дворец. Нищий поздравил царя и царицу с праздником, похристосовался с ними и подошел было к царской матери, да она не захотела с ним христосоваться, отвернулась и давай корить царя: «Чтоб тебе с ним подавиться! Нашел с кем разгавливаться… И еда-то на ум не пойдет!» — «Кушай одна, матушка, коли с нами не хочешь»,- сказал царь и усадил нищего за стол; и сам сел с царицею, и все слуги сели, и разговались вместе. После обеда уложил царь нищего на своей постели отдохнуть немножко. А там пришло время, стал нищий прощаться и зовет царя к себе в гости: я-де за тобой коня пришлю. Царь дал ему свое царское слово.
На другой день откуда ни возьмись славной конь, прибежал к самому дворцу, ударил в ворота копытами,- ворота растворилися, подошел к крыльцу и стал как вкопанный. Царь сел на него и поехал, куда конь повез.
Вот едет он путем-дорогою незнаемою и видит: бегает человек за пичужкою и никак не может поймать ее «Царь,- говорит ему тот человек,- ты едешь до господа бога; спроси про меня, грешного, долго ль мне мучиться?» Едет царь все дальше и дальше; вот стоит в поле изба, а в избе бегает человек из угла в угол и кричит: «Ох, тесно! Ох, тесно!» — «Сядь на лавку,- говорит ему царь,- и не будет тесно».- «Не могу; целой век так бегаю. Ты едешь до господа бога; спроси про мепя, грешного, долго ль мне мучиться?» Подъезжает царь к синему морю; стоит в воде человек по самые уста и кричит: «Ох, пить хочу! Ох, пить хочу!» — «Что кричишь?- спрашивает царь.- Раскрой уста — вода сама побежит в рот».- «Нет,- отвечает,- вода мне не дастся, она прочь побежит. Ты вот едешь до господа бога; помяни ему про меня, грешного».
Переехал царь море — и встречает его тот самый нищий, что с ним разгавливался. «Милости просим в родительской дом!» — говорит царю и повел его в золотой дворец, из золотого дворца в сады райские. Привел в один сад: «Вот здесь,- говорит,- тебе место уготовано — за то, что странных принимаешь, алчущих питаешь и жаждущих напояешь». Привел в другой сад. «Вот здесь твоей царице уготовано место — за то, что тебя на истинный путь наставляет и нищую братью не покидает». Привел к третьему месту, где смола кипит и чернь шипит. «А здесь,- говорит,- уготовано мето твоей матери немилостивой. Вложи туда свой палец». Царь всунул палец в кипучую смолу — и он в тож мгновенье отпал от руки. «Вот твой палец, возьми его с собой и ступай с миром домой».
Тут царь припомнил и рассказал все, что видел по дороге. Отвечает ему господь: «Видел ты, как гоняет человек за пичужкою — то гоняет он за своим грехом; другой бегает из угла в угол — за то, что не обогревал и не покоил странников и чрез него многие зимой померзали; третий стоит в воде по самыя уста, а напиться не может — за то, что сам не поил жаждущих».
Воротился царь домой, и показалось ему, что был он в раю всего три часа, а пробыл там не три часа, а три года. Рассказал он обо всем царице и матери, вынул свой отвалившийся палец и только приставил его к прежнему месту — как он тотчас прирос, будто век не отпадал. Тут мать покаялась: «Сын мой возлюбленный! Прости меня, грешную; твое похождение дороже моего рождения».