Говоришь ты, кабоклинья, Что, едва настанет ночь, Чья-то тень вблизи стенает Так, что вынести невмочь. Но, чуть кто из дома выйдет, Тень стремглав уходит прочь: То ли оборотень бродит По темнеющим полям? То ль, не находя покоя, Чей-то дух стенает там? Вся семья твоя гадает, Кто там бродит по ночам… Сразу видно: вы недавно Поселились здесь, у нас, А иначе бы слыхали Здешних стариков рассказ О пещере, чья загадка Скрыта от досужих глаз. И пещера та, о коей Мы ведем тут разговор, Возле твоего же дома, Через твой проходит двор… Так послушай же легенду, Что известна с давних пор. Стариком одним, повстанцем,-Он в былые времена Здесь сражался за свободу — Мне поведана она; Может, кто иначе помнит, Но, ручаюсь, суть верна. В той таинственной пещере, Где в тиши журчит родник, Жили муж с женой, индейцы,-Так рассказывал старик,-Жили мирно, прославляя Каждый час и каждый миг. Но как начали испанцы С португальцами сгонять Пастухов с земель исконных,-Сепе, касик, поднял рать. И ушел, с женой простившись, Муж с врагами воевать. Но повстанцев разгромили, В битве пал их вождь Сепе… Горестно притихла селва, Опечалились ипе, Провожая вдаль индейцев По глухой лесной тропе. Умирал от ран индеец И молил его к жене Отнести скорей в пещеру: Там, в прохладной тишине, Средь нетесаного камня Он почиет в смертном сне. Отнесли его в пещеру: Там, издав последний стон, Под печальное журчанье Родника скончался он, И Пулкерией, женою, Был в пещере погребен. Времена те миновали, И теперь вокруг живет Не индейский, как когда-то, А совсем другой народ, Но Пулкерия в пещере Бродит ночи напролет. Разнеслась по всей округе О Пулкерии молва; Пастухи, бродяги, слуги Подтвердят мои слова: Стережет могилу мужа Безутешная вдова. Если ж у тебя доверья К моему рассказу нет, Ночью подойди к пещере.
И, когда блеснет рассвет, На песке сама увидишь Индианки ясный след. В детстве пастухи пугали Индианкою меня: Мол, прикладывали ухо К камню, спешившись с коня, И шаги вдовы слыхали Даже среди бела дня. Говорят, другой пещеры В целом мире нет такой: Но от стен ее могучих Веет страхом и тоской… Не смутил никто доселе Мертвеца святой покой. Днем вблизи пещеры ходят Табуны. Пасется скот, Пенье птичье проникает Трелями под темный свод. Из людей же к той пещере И смельчак не подойдет… А зимой, в ночи безмолвной, Когда воздух сыр и мглист, Раздается из пещеры Заунывный страшный свист: Улетают в страхе птицы, Падает дрожащий лист… За сподвижниками мужа В ночь выходит, говорят, Бедная вдова и бродит Там, где бился их отряд… Но, увы, где их отыщешь — Павших двести лет назад? А когда зима минует, Лето разожжет костер И расстелет по равнинам Расцветающий ковер,-В ночь безлунную Пулкерья Вновь выходит на простор… Ноготки рвет и люцерну, Рвет чертополоха цвет: Собирает она за ночь Преогромнейший букет И несет к могиле мужа В час, когда блеснет рассвет. На гулянье или в лавке Слышать не пришлось тебе О погибшем здесь индейце, Что в неравной пал борьбе, О Пулкерии, о вдовьей, Горестной ее судьбе?.. Тень Пулкерии завидев,
Все в округе в тот же миг Исчезают, опасаясь, Чтоб их призрак не настиг. По ночам не слышен даже В пампе керу-керу крик… Видишь свет, что из пещеры Пробивается едва? То у мужниной могилы Вновь свечу зажгла вдова… Двести лет уж, как погиб он, А любовь ее жива.