Голубое видение глубины, теряющейся в высоте, — море и небо, слившиеся в светящейся дымке Дня Весны в Час Утра. Только небо и море — одна голубая безбрежность. Там, где рябь ловит серебряный свет, клочья пены кружатся в водовороте. Но чуть дальше — ни единого движения, ничего, кроме цвета: немного теплая голубизна воды, расширяющаяся для того» чтобы смешаться с голубизной неба. Горизонта нет — только расстояние, парящее в пространстве, бесконечная вогнутая поверхность, зияющая перед вами и грандиозно нависающая сверху, — цвет, углубляющийся с высотой. А далеко в середине этой необъятной голубизны висит неотчетливое, неясное видение дворцовых башен и высоких крыш, изгибающихся подобно молодому месяцу., — какая-то тень великолепной неведомой древности, освещенной солнечным светом, мягким, как память… То, что я попытался сейчас описать, называется «какемоно» — японская роспись по шелку, украшавшая когда-то стены домов в Островной Империи. А изображение голубизны и нечто в ее глубине имеет название «синкире», что означает мираж. Но очертания этого видения безошибочно узнаваемы. Это тускло мерцающие порталы, и лунообразные крыши Дворца Дракона, и все вокруг — все, возникшее двадцать два столетия назад. В древних книгах рассказано очень много об этом месте, называемом «Херай». В Херае нет ни боли ни смерти, нет холодов зимы. Цветы здесь никогда не вянут, а плоды никогда не опадают, и если человек отведает этих плодов хоть бы однажды, он никогда больше не почувствует жажду и голод. В Херае растут невиданные растения: Соринси, Рикуге-Аой и Банконте, исцеляющие все болезни, а также волшебная трава Йошинси, которая оживляет мертвых, потому что орошается чудесной водой, единственный глоток которой дарует вечную молодость. Люди в Херае берут свой рис из очень маленьких мешочков, но рис в них никогда не кончается, как бы много его ни было съедено. Люди в Херае пьют свое вино из очень маленьких чашечек, но нет человека, который мог бы осушить такую чашечку, как бы много он ни выпил. Все это и еще многое другое рассказывается в легендах времен древних династий. Ноте, кто сочинил эти волшебные сказания, едва ли видели Херай, пусть даже как мираж. Потому что в действительности там нет невиданных плодов, навсегда насыщающих отведавшего их, как нет никакой волшебной травы, избавляющей от смерти, источника чудесной воды, мешочков с неиссякаемым рисом и чашечек с неосушаемым вином, И это неправда, что болезнь и смерть никогда не посещают Херай, так же, как неправда и то, что там никогда не бывает зимы. Зима в Херае холодная: ледяные ветры пробирают до костей, и шапки снега собираются причудливыми фигурами на изогнутых, как молодой месяц, крышах Дворца Дракона. И все-таки есть чудесные вещи в Херае, и наиболее волшебная из всех никогда не упоминается древними авторами. Я имею в виду атмосферу Херая. Ощущение исключительности этого места таково, что восход в Херае кажется светлее, чем любой другой восход: молочный свет, который никогда не ослепляет блеском, поразительно ясный, но очень мягкий. Эта атмосфера не нашего современного века — она чудовищно древна, так древна, что я чувствую разверзающуюся пропасть при одной лишь попытке подумать — как она древна; и это не обыкновенная смесь из кислорода и азота. Она вообще соткана не из воздуха, но из духа, — сущности тысяч и тысяч поколений душ, смешанных в одно целое, необъятное, прозрачное. Душ людей, чей образ мыслей никогда не походил на наш. Какой бы смертный ни вдохнул в себя этот божественный эфир, он возьмет в свою кровь этих вызывающих волнение духов, и они изменят чувства его, обострив понятие о Пространстве и Времени до такой степени, что он сможет видеть только так, как привыкли видеть они, чувствовать только так, как чувствовали они, и думать только так, как когда-то думали они. Мягки, как сон, эти изменения чувств. Это и есть Херай. Но не все возможно объяснить проникновением в кровь этих древних духов. Заклинания мертвых — это забытое очарование исчезнувшего Идеала, магический ореол древних надежд, нашедших осуществление во многих сердцах, простой красоте бескорыстной жизни, в сладости любви… Ныне над Хераем дуют злые ветры Запада и загадочная атмосфера, увы, отступает перед их напором. Она сумела удержаться лишь пятнами и волнистыми лентами вроде тех длинных ярких полос облаков, которые пересекают ландшафты японских художников. Под этими пятнами волшебного тумана вы еще, может быть, сможете найти Херай, — но больше нигде… Запомните, что Херай — это «синкире» — Мираж, Видение Неося
заемого. А Видение, раз пропав, никогда больше не появляется нигде, кроме картин, книг, снов… …Упавший цветок не вернется на ветку. Разбитое зеркало станет пустым навсегда.