Жил-был в городе Амстердаме царь, знал он множество разных языков, и среди них — наш святой язык, еврейский лошнкойдеш. Раз решил царь съездить искупаться на реку, а дорога к реке шла через Еврейское Гетто (так у них в Амстердаме называлась улица, на которой дозволялось жить евреям). Вот едет царь и видит: сидит в маленьком домишке меламед и учит с детьми такой стих: «Пригибает гордых к земле, кротких поднимает к высотам», иначе говоря: «Бог сгибает больших людей до земли и подымает униженных до небес». Вылезает тут царь из кареты, заходит к меламеду в хейдер и спрашивает, что, дескать, эти слова значат. Отвечает ему меламед:
— Это значит, что Бог может сделать царя нищим, а нищего — Царем. Страшно разгневался царь на еврея и сказал ему так:
— Докажи мне это на мне самом, и я тебя награжу, а не сумеешь — прикажу отрубить тебе голову.
Отвечает меламед, что сумеет доказать, если согласится царь не возвращаться домой пять дней, а не сумеет — пусть делает с ним, что пожелает. Пообещал царь, что с реки не поедет домой, и поклялся в том меламеду. А был тот меламед одним из тридцати шести тайных праведников, ламедвовников, без которых и мир бы не устоял: сел он на свое место и сотворил молитву. А царь поехал себе дальше своей дорогой. Приехал царь на реку, разделся, отдал одежду лакею и нырнул в воду. Появился тут шейд, обернулся царем, вынырнул из воды и кричит слуге, чтобы тот нес ему скорей царскую одежду Подал слуга одежду, надел ее шейд и уехал во дворец. А настоящий царь купается себе в реке и знать ничего не знает. Накупавшись, вылез царь на берег и принялся звать слугу, да только, как говорится, ни возглашающего, ни внемлющего — иначе говоря, «ни слуху, ни духу». Стал царь кричать, еще громче принялся бегать, искать свою одежду и карету, да так ничего и не нашел. Добрых два часа пробегал царь нагишом, пока не замерз и не отправился в чем мать родила к себе во дворец.
Дивятся крестьяне: идет по улице человек голяком и кричит что он царь. Нашелся один, что даже принялся было стегать его кнутом по голому телу, но тут за царя вступился один старик, дал ему старую рубаху и свитку, чтоб тому было чем прикрыться. Пришел царь в свою резиденцию, но солдаты, что стерегли ее, прогнали царя: не велено, говорят, пускать нищих в резиденцию.
Так стал царь нищим. Захотел он найти ночлег, пришлось ему отправиться туда, где ночуют нищие. На второй день пошел царь с другими бедолагами прочь из города собирать подаяние. Жалеют крестьяне нового нищего, потому что лицо у него, как у благородного, да только никто ему не верит, что он царь — всякий знает, что царь сидит на своем месте, во дворце. Мало-помалу привык царь к своей новой жизни и стал бродить с компанией нищих из города в город. Однажды попал он снова в тот город, где была царская резиденция, оказался на той улочке, что вела к реке. Вдруг слышит царь: учит меламед с детьми тот же самый стих: «Пригибает гордых к земле, кротких поднимает к высотам» — и толкует его так: «Бог может сделать царя нищим, а нищего — Царем». Бросился царь в хейдер к меламеду, упал ему в ноги, стал просить-умолять, чтоб простил его меламед, за то, что он насмешничал над ним, чтоб помог ему снова стать царем. Пообещал меламед помочь царю. Перво-наперво постриг он царя, помыл его, заказал для него у портного новую одежду, какая положена царю, и велел пойти в монастырь куда царь ездит слушать службу, а там сделать так: как увидит он, что подъехала царская карета и самозванный царь зашел в монастырь, пусть зовет скорей своего кучера по имени, а как подъедет к нему карета, сразу спокойно в нее садится. Сделал царь все, как сказал ему меламед: пошел назавтра в монастырь, дождался, когда подъехал самозваный царь, и только прочитали первую молитву, позвал по имени своего кучера. Подкатил кучер к царю, сел царь в карету как ни в чем не бывало и поехал к себе домой, так что никто ничего не заметил. Приказал царь позвать меламеда в свою резиденцию, поблагодарил его за помощь и наградил по-царски. И с тех пор был тот царь милостив к Израилю до скончания своих дней.
(1 votes, average: 5,00 out of 5)