Вез как-то рыбак на дровнях рыбу с реки. Лиса с обочины большака учуяла рыбий дух, захотелось и ей рыбкой полакомиться. Забежала она вперед, легла посередь дороги и притворилась мертвой. Подъехал рыбак, видит: дохлая лиса лежит. Взял ее за хвост и швырнул на дровни. Думает: «Дома с нее шкуру сдеру».
Едет себе рыбак домой веселехонек. А лиса знай себе сбрасывает рыбу с дровней. Всю рыбу сбросила, сама потихоньку соскочила и убежала.
Приехал рыбак домой, хочет богатой добычей похвастать, глядь — нет ни рыбы, ни лисы!
Понатаскала откуда-то лисанька рыбки, сложила ее под стог сена, сидит и уплетает. Проходил мимо голодный волк, видит — лиса закусывает. Подошел и говорит:
— Здравствуй, кума!
— Здравствуй, куманек, здравствуй, — отвечает лиса.
— Угостила бы, кума, рыбешечкой, — просит волк. А лиса отвечает:
— Ты бы сам, куманек, наловил: мне-то ведь нелегко досталось.
— Да я, кумушка, не умею… Научи-ка ты меня, — просит волк.
— Ладно. Видишь, вон там, за селом, на озере прорубь? Пойди да и опусти хвост в воду: за ночь-то рыба на хвост и поналовится.
Послушался волк, пошел на озеро, опустил хвост в прорубь и сидит. Ночью ударил мороз, прорубь начало затягивать, и хвост у волка примерз. Волк хвостом шевелит — тяжелый: много, знать, рыбы наловилось.
«Ну и пусть ее побольше ловится», — думает волк и сидит себе.
На зорьке прибежала лиса и спрашивает:
— Ну как, куманек? Клюет?
— Клюет, кумушка, клюет, — отвечает волк.
— Вот и ладно, сиди дольше, наловишь больше, — учит лисанька волка, а сама — наутек. Да не в лес: побежала плутовка на село, кричит бабам, что, мол, волк воду в проруби мутит.
Не поверили было бабы, поглядеть побежали, а и впрямь волк сидит! Тут всполошилось все село: кто прут хватает, кто метлу, а кто кол или кочергу — все волка бить бегут. Волк, бедняга, и рад бы удрать, да не может — хвост к проруби примерз. Сбежался народ, лупят кто прутом, кто колом, а кто и кочергой. Бьют да орут, а волк от боли воет и рвется. Вырвал, наконец, хвост — и ну бежать со всех ног; только кожу с хвоста начисто содрал.
А лиса тем временем в избу забралась, квашню опрокинула, голову в тесто сунула, сама в нем вывалялась — и помчалась во весь дух в лес.
А тут ее волк поджидает и плачется:
— Ой, кумушка, зачем же ты меня так обманула? Еле живехонек удрал, а рыбки ни одной и не поймал.
— Худо тебе, куманек, — соглашается лиса, — да мне, вишь, еще хуже: побежала я было тебе на выручку, да по пути на меня бабы напали. Одна как даст кочергой по башке! — мозги^наружу: сам видишь, куманек, они, поди, уже и примерзают на затылке.
— Ой, кумушка, тебе и впрямь похуже моего досталось, — говорит волк, — ну, что поделаешь, садись ко мне на спину, я тебя понесу, нам тут оставаться негоже: слышь, на селе собаки заливаются; нападут на след, пропадем!.. Бежим, кумушка.
— Ах, куманек, какой же ты добрый, — говорит лиса, — донесешь до норы — живая буду, а не то мне погибать: сил моих нет, сама не доплетусь…
Посадил волк лису на спину и поплелся по глубокому снегу. Тащит волк лису, а она приговаривает: «Битый небитую несет!.. Битый небитую несет!..»
Услышал волк, что лиса бормочет что-то, и спрашивает:
— Что ты, кумушка, говоришь?
— Молитву твержу, — отвечает лиса и приговаривает: «Битый небитую несет…»
Поплелся волк дальше, а лиса снова свое: «Битый небитую несет!.. Битый небитую несет!.. «
Так и дотащил избитый волк небитую лису до самой ее норы.