Один — Каськет, а другой — Тотаболь.
— Беличью голову, голову, беличью голову, беличью голову, беличью голову, — Тотаболь плачет и просит.
— Ты же сам съел, Тотаболь, хватит тебе плакать! Ты видишь, опять литысей1 много ходит, — говорит Каськет.
Вечером доотам пришла:
— Хо, хо, хо, — каждый вечер он плачет, плачет!
Они вскочили — один под олатину нырнул, а Тотаболь под очажную палку залез. Она зашла, глядит — никого нет! Она нашла поварешку, ее вверх подбросила.
— Милая внучка, — сказала она, — расскажи мне, куда они ушли! А поварешка ответила:
— Я жир котла Каськетов ела, тебе не скажу! Она взяла ее, побила и сломала.
Она котел нашла и вверх дном его подбросила, чтобы он там упал, куда они ушли:
— Скажи мне, где Каськеты! А котел ответил:
— Я не скажу! Я ведь жирную рыбу варил и жир ел! Она его взяла, била, била, и котел сломался.
Она клейницу нашла, подбросила ее вверх и сказала:
— Милая внучка, расскажи мне!
Она ее подбросила вверх, и клейница воткнулась у комеля олати-ны. Она тут стала копать и Каськета нашла; взяла его и в свои штаны засунула. Тогда она снова клейницу взяла и вверх подбросила — та у очажной палки воткнулась. Она там стала копать и Тотаболя нашла. Она его взяла и тоже в свои штаны засунула и домой ушла. Она домой пришла и крикнула:
— Дочки, дочки! — по имени их зовет. — Я вам людей для игры принесла! В Тотаболя она обычную иглу воткнула, а в Каськета толстую иглу воткнула4. Она сходила в лес, медведя убила, половину его сама съела, потом им кушанье приготовила. Каськету она жирное поставила. Сказала ему:
— Каськет, Каськет, кушай, кушай, много кушай! Каськет Тотаболю говорит:
— Ты много не ешь, а то доотам нас съест.
Потом она опять ушла. Она ушла, а землянку на замок заперла. Каськет одной из дочерей говорит:
— Дай мне сверло твоей матери! «-А она, Хинтыя, принесла ему это сверло. Каськет взял и каменный чум просверлил, дыру сделал и заткнул. Вечером доотам большого медведя добыла, половину его домой принесла. Потом она еду приготовила, сказала:
— Каськет, ешь, ешь!
А Каськет еду в рукав набил, а потом выбросил. Тотаболь же все-все съел. Потом они с Каськетом на улицу вышли, и Каськет Тотаболю сказал:
— Много не ешь!
Назавтра доотам опять ушла, одного медведя добыла. Она его домой принесла, еду приготовила; жирное мясо вынула, Каськету положила. Тотаболю тоже положила.
— Тотаболь, ешь, ешь!
Каськет делал вид, что ел, но потом через рукав еду вываливал, а Тотаболь все-все съедал.
Доотам ушла, а Каськет дочерей перебил и сварил их. Он, Каськет, через ту дыру наружу вылез и каменный чум открыл. Потом он развесил мясо дочерей по дороге.
Доотам домой возвращается — мясо висит. Она взяла его и проглотила. А висело-то мясо ее дочерей, оно висело! Она домой пришла, а там Тотаболь лежит. Он через дыру не смог выбраться наружу; Каськет было тянул его, тянул, пока у Тотаболя голова не оторвалась. Каськет голову Тотаболя в карман положил, а сам ушел, долго он шел. Доотам домой идет, она куски мяса нашла и проглотила их.
— Ху, ху, ху, — сказала она, — там и мой кусок мяса! Ху, ху, ху, дочки, вы мою долю не потеряйте!
Она думала, что ее дочери убили кого-то из них. Она погналась за Каськетом. Каськет оглянулся — идет доотам. Каськет сказал:
— Роща с семью лиственницами пусть вырастет, пусть лиственницы вырастут!
Встала роща в семь лиственниц — Каськет на дерево залез. Доотам к нему подошла:
— Каськет, сюда спустись, я тебя не съем!
— Я не спущусь! — Каськет ответил. — О, ты меня сама сруби!
— Чем же я срублю? А он, Каськет, сказал:
— Когда-то раньше ты стариков Ыдатов съела, ты их топоры выблюй! Она блевала, блевала, блевала — топор! Она начала рубить дерево. А Каськет сказал:
— Мой отец когда-то зайца выкормил. Хоть бы он пришел! Немного погодя заяц прибежал:
— Бабушка, ты чего рубишь?
— Я Каськета хочу достать.
— Бабушка, давай я рубить буду. Ты, бабушка, устала. Бабушка, ты ложись спать!
Она ему топор отдала. Сама легла отдыхать. Заяц взял топор и вбил в дерево те щепки, которые доотам отрубила.
— Бабушка, дерево упало, — закричал заяц и сам убежал. Доотам вскочила:
— Зайчик, отдай мой топор, отдай мой топор! — она кричит. — Каськет, спустись сюда к бабушке!
— Ты сначала у комеля дерева ляг, рот палочкой растяни и глаза палочками расширь!
Она легла.
— Ты так лежи, а я к тебе соскочу!
Сам он немного спустился и сидит. Мелкие камушки у него в кармане были, он ими глаза доотам засыпал Та ну кататься!
Он вниз соскочил, рогатиной рубанул ее, убил. Большой костер разложил, большой костер, и в костре ее сжег.
Он обратно пошел, туда, где Тотаболь лежит. Пришел, в семиуш-ный котел его положил, из кармана голову вынул, Тотаболю приставил и его в этом котле качал, качал.
Тотаболь воскликнул:
— Чу, кто меня разбудил? А Каськет ответил:
— Доотам чуть было тебя не съела.
Он ожил, и они пошли с Каськетом. Может быть, они и сейчас еще идут.
(1 votes, average: 5,00 out of 5)