Ненаглядная Красота

В некотором царстве, в некотором государстве жили-были царь да царица; родился у них сын Иван-царевич.
Няньки его качают, никак укачать не могут. Зовут они мать:
— Царица-государыня, иди качай своего сына.
Мать его качала, укачать не может. Побежала она к царю:
— Царь, великий государь! Пойди сам, качай своего сына.
Царь начал качать, приговаривать:
— Спи, сынок, спи, любимый! Вырастешь большой, сосватаешь за себя Ненаглядную Красоту — трех маток дочку, трех бабок внучку, девяти братьев сестру.
Заснул Иван-царевич крепким сном. Через девять суток пробудился и говорит:
— Прощай, батюшка, поеду я Ненаглядную Красоту искать, себе в жены ее сватать.
— Что ты, дитятко, куда поедешь? Ты всего девятисуточный.
— Отпустишь — поеду и не отпустишь — поеду.
— Ну поезжай! Что с тобой сделаешь?!
Иван-царевич снарядился и пошел коня доставать. Отошел немало от дому и встретил старого человека.
— Куда, молодец, пошел? Волею или неволею?
— Иду я, дедушка, и волею и неволею. Был я в малых летах, качал меня батюшка в зыбке, сулил за меня высватать Ненаглядную Красоту — трех маток дочку, трех бабок внучку, девяти братьев сестру.
— Хорошо, молодец. Только пешему тебе не дойти: Ненаглядная Красота далеко живет.
— А как далеко?
— В золотом царстве, по конец света белого, где солнышко всходит.
— Как же быть-то мне? Нет мне, молодцу, по плечу коня неезжалого, нет плеточки шелковой недержаной.
— Как нет! У твоего батюшки есть тридцать лошадей — все как одна. Прикажи конюхам напоить их у синя моря. Одна забредет в воду по самую шею, и, как станет пить, начнут в синем море волны подыматься, в крутые берега ударяться. Эту лошадь себе бери.
— Спасибо на добром слове, дедушка.
Как старик научил, так царевич и сделал: выбрал себе богатырского коня, ночь переночевал, поутру рано встал, собрался ехать. Вдруг проговорил ему конь человеческим языком:
— Иван-царевич, припади к земле: я тебя трижды ногой толкну.
Раз толкнул и другой толкнул, в третий не стал:
— Ежели в третий раз толкну, нас с тобой земля не снесет.
Иван-царевич вскочил на коня — только его и видели.
Едет далеким-далеко; день коротается, к ночи подвигается; стоит двор, что город, изба что терем.
Подъехал царевич к крыльцу, привязал коня к золотому кольцу, сам — в сени да в избу. А лежит на печи, на девятом кирпиче Баба Яга — костяная нога.
Закричала Баба Яга громким голосом:
— Ах ты такой-сякой! Железного кольца не достоин, к золотому привязал.
— Ладно, бабушка, не бранись! Коня можно отвязать, за иное кольцо привязать.
— Что, добрый молодец, задала тебе страху? А ты не страшись да на лавочку садись, а я стану спрашивать: из каких ты родов, из каких городов?
— Эх, бабушка! Ты бы прежде накормила, напоила, а потом вести спрашивала; видишь, человек с дороги, весь день не ел.
Ну, Баба Яга тотчас скатерть-самобранку постелила, принялась угощать Ивана-царевича.
Он наелся, напился, на постель повалился. Баба Яга не спрашивает, он ей сам все рассказывает:
— Был я в малых летах, качал меня батюшка в зыбке, сулил за меня Ненаглядную Красоту — трех маток дочку, трех бабок внучку, девяти братьев сестру. Сделай милость, бабушка, скажи, где живет Ненаглядная Красота и как до нее дойти.
— Я и сама, царевич, не ведаю. Вот уже третью сотню лет доживаю, а про эту Красоту не слыхивала. Ну, да спи, усни; заутро соберу своих ответчиков, — может, из них кто знает.
На другой день встала старуха раненько, умылась беленько, вышла с Иваном-царевичем на крылечко, засвистала молодецким посвистом, крикнула богатырским голосом по морю:
— Рыбы и гад водяной, идите сюда!
Тотчас море всколыхнулось, собралась рыба большая и малая, собрался всякий гад, к берегу идет — воду укрывает. Спрашивает старуха:
— Где живет Ненаглядная Красота — трех маток дочка, трех бабок внучка, девяти братьев сестра?
Отвечают все рыбы и гады в один голос:
— Видом не видали, слыхом не слыхали.
Крикнула старуха по поднебесью:
— Собирайся, птица воздушная!
Птица летит, дневной свет укрывает, в один голос отвечает:
— Видом не видали, слыхом не слыхали.
Крикнула старуха по земле:
— Собирайся, зверь лесной!
Зверь бежит, землю укрывает, в один голос отвечает:
— Видом не видали, слыхом не слыхали.
— Ну, — говорит Баба Яга, — больше некого спрашивать. — Взяла царевича за руку, повела в избу.
Только в избу вошли — налетела Могол-птица, пала на землю — в окнах свету не стало.
— Ах ты, птица Могол, где была, где летала, отчего запоздала?
— Ненаглядную Красоту в гости снаряжала.
— Вот это мне и надобно! Сослужи мне службу верою-правдою: снеси туда Ивана-царевича!
— Хорошо, бабушка!
Сел Иван-царевич на Могол-птицу. Она поднялась, полетела. Три года летела, вылетела на луга зеленые, травы шелко́вые, цветы лазоревые и пала наземь.
— Вон, — говорит, — терема белокаменные, где Ненаглядная Красота живет.
Пришел царевич в город, пошел по улицам гулять. Идет и видит: на площади человека кнутом бьют.
— За что, — спрашивает, — вы его кнутом бьете?
— А за то, — говорят, — что задолжал он нашему царю десять тысяч, да в срок не выплатил. А кто его выкупит, у того Кощей Бессмертный жену унесет.
Вот царевич подумал-подумал и прочь пошел. Погулял по городу, вышел опять на площадь, а того человека все бьют. Жалко стало Ивану-царевичу, и решил он его выкупить. «У меня, — думает, — жены нету, отнять у меня некого».
Заплатил выкуп и пошел прочь. Вдруг бежит за ним тот самый человек и кричит ему:
— Спасибо, Иван-царевич, буду тебе я верным слугой.
— А как тебя зовут-величают?
— Зовут-величают — Булат-молодец.
— Ну, пойдем Ненаглядную Красоту добывать.
В ту пору вышла Ненаглядная Красота на крыльцо. Увидел ее Иван-царевич, поклонился низко, стал присватываться. Вдруг по синему морю плывут корабли: наехало тридцать богатырей Ненаглядную Красоту сватать и ну над Иваном-царевичем насмехаться:
— Ах ты деревенский лапотник! По тебе ли такая красавица! Ты не стоишь ее мизинного пальчика.
Стали к нему со всех сторон подступать да невесту отбивать.
Иван-царевич не стерпел: махнул рукой — стала улица, махнул другой — переулочек. Тут Булат-молодец схватил красавицу за правую руку, посадил на коня, ухватил Ивана-царевича за левое плечо, посадил позади девицы, ухватился сам за стремечко, и поскакали они из города во всю конскую прыть.
Много ли, мало ли они ехали — Булат-молодец снял со своей руки перстень, спрятал его и говорит:
— Поезжай дальше, Иван-царевич, а я назад ворочусь, перстень поищу.
Стала его Ненаглядная Красота упрашивать:
— Не оставляй нас, Булат-молодец, я тебе свой перстень подарю.
А он в ответ:
— Никак нельзя, Ненаглядная Красота! Моему перстню цены нет: мне дала его родная матушка. Как давала, приговаривала: «Носи, не теряй, мать не забывай!»
Поскакал Булат-молодец назад, повстречал великую погоню. Он их всех перебил, конем потоптал, сам нагнал Ивана-царевича.
— Нашел ли перстень, Булат-молодец?
— Нашел, Ненаглядная Красота.
Вот ехали-ехали — настигла их темная ночь. Раскинули они белый шатер. Ненаглядная Красота в шатре легла. Булат-молодец у порога спит, Иван-царевич на карауле стоит.
Стоял-стоял Иван-царевич, утомился, начал клонить его сон; он присел у шатра и заснул богатырским сном.
Откуда ни возьмись, налетел Кощей Бессмертный, унес Ненаглядную Красоту, только ленточку из косы на земле оставил.
На заре очнулся Иван-царевич, видит: нет Ненаглядной Красоты, только ленточка на земле лежит. Стал Иван-царевич горько плакать, громко рыдать.
Проснулся Булат-молодец и спрашивает:
— О чем ты, Иван-царевич, плачешь, слезы льешь?
— Как мне не плакать? Кто-то унес Ненаглядную Красоту.
— Как же ты на карауле стоял?
— Да я стоял, а меня сон сморил.
— Ну, после драки кулаками не машут. Знаю я, кто это сделал, — Кощей Бессмертный. Нам его смерть три года искать. Смерть его в яйце, то яйцо в утке, та утка в колоде, а колода по синему морю плавает.
Ну что поделаешь? Пошли названые братья к синему морю. Они день идут и месяц бредут. Они год шагают и другой провожают. Истомились, устали, изголодались.
Вдруг летит ястреб. Иван-царевич схватил тугой лук:
— Эх, ястреб, я тебя застрелю да с голоду сырым съем.
— Не ешь меня, Иван-царевич, в нужное время я тебе пригожусь.
Видит Булат-молодец: бежит медведь.
— Эх, Мишка-медведь, я тебя убью да сырым съем.
— Не ешь меня, Булат-молодец, в нужное время я тебе пригожусь.
Пошли дальше. Дошли до синего моря, глядь — на берегу щука трепещется.
— А, щука зубастая, попалась! Мы тебя сырком съедим!
— Не ешьте меня, молодцы, лучше в море бросьте! В нужное время я вам пригожусь.
Вдруг синее море всколыхнулось, взволновалось, стало берега заливать. Налетела волна высокая, вынесла на берег дубовую колоду. Прибежал медведь, поднял колоду да как хватит оземь — колода развалилась, вылетела оттуда утка и взвилась высоко-высоко. Вдруг, откуда ни возьмись, налетел ястреб, поймал утку, разорвал ее пополам. Выпало из утки яйцо — да прямо в море. Тут подхватила его щука, подплыла к берегу и отдала Ивану-царевичу. Царевич положил яйцо за пазуху, и пошли молодцы к Кощею Бессмертному. Приходят к нему во двор, и встречает их Ненаглядная Красота, горько плачет, Ивана-царевича целует, к плечу припадает, Булата-молодца обнимает. А Кощей Бессмертный сидит у окна и ругается:
— Хочешь ты отнять у меня Ненаглядную Красоту, так тебе, царевичу, живому не быть.
— Ты сам у меня невесту отнял.
Вынул Иван-царевич из-за пазухи яйцо, показал Кощею:
— А это что?
У Кощея свет в глазах помутился; тотчас он присмирел, покорился.
Иван-царевич переложил яйцо с руки на руку — Кощея Бессмертного из угла в угол бросило. Булат-молодец подхватил яйцо да и смял совсем — тут Кощею и смерть пришла. Взяли на конюшне трех лошадей и в путь отправились.
Долго ли, коротко ли они ехали — настигла их темная ночь. Раскинули они белый шатер. Ненаглядная Красота в шатре легла, Иван-царевич у порога спит, Булат-молодец на карауле стоит. Ополночь прилетели двенадцать голубиц, ударили крыло в крыло и закричали громким голосом:
— Ну, Булат-молодец да Иван-царевич! Убили вы нашего брата, увезли нашу невестушку, не будет и вам добра: как приедет Иван-царевич домой, велит вывести свою собаку любимую — она вырвется у псаря и разорвет царевича. А кто это слышит да ему скажет, станет по колено каменный.
Только прокричали и прочь улетели — налетели двенадцать воронов:
— Не будет вам, молодцы, добра: как приедет Иван-царевич домой, велит вывести своего любимого коня — и убьет конь царевича до смерти. А кто это слышит да ему скажет, тот будет по пояс каменный.
Только прокричали — наползли шипучие гады:
— Погладит царевич любимую корову, а та его забодает, убьет до смерти. А кто это слышит да царевичу скажет, тот весь будет каменный.
Уползли гады восвояси, а Булат-молодец стоит и горькие слезы льет.
Утром-светом поехали дальше. Долго ли, коротко ли — приехал царевич домой и женился на Ненаглядной Красоте. Вот неделя прошла. Говорит царевич молодой жене:
— Покажу я тебе мою любимую собаку.
Булат-молодец взял свою саблю и стал у крыльца. Вот ведут собаку: она вырвалась у псаря, прямо на крыльцо бежит, а Булат махнул саблей, разрубил собаку пополам. Иван-царевич на него разгневался, да за старую службу промолчал — ничего не сказал.
На другой день приказал царевич вывести своего любимого коня. Конь перервал аркан, вырвался у конюха, поскакал прямо к золотому крыльцу. Тут Булат-молодец выхватил саблю острую, отрубил коню голову. Тут Иван-царевич сильно разгневался, приказал было схватить его и повесить, а Ненаглядная Красота не дала:
— Старую службу вовек не забудь. Кабы не он, ты бы меня никогда не достал.
На третий день приказал Иван-царевич привести любимую корову, а Булат-молодец и ей голову срубил.
Тут Иван-царевич так разгневался, что никого и слушать не стал, позвал палача срубить голову Булату-молодцу.
— Ах, Иван-царевич, Иван-царевич! Коли ты хочешь меня казнить, так лучше я сам помру. Позволь только три речи сказать.
Рассказал Булат-молодец, как прилетели двенадцать голубиц и что ему говорили, — и окаменел по колено. Рассказал про двенадцать воронов — окаменел по пояс. Рассказал про двенадцать гадов — стал белым камнем горючим.
Горько плакал Иван-царевич, лила слезы Ненаглядная Красота. Поставили они белый камень в особой горнице, каждый день ходили туда и горько плакали.
Много прошло годов.
Как-то плакал Иван-царевич над белым камнем горючим и вдруг слышит из камня голос:
— Что ты плачешь, рыдаешь?! Мне и так тяжело.
— Как мне не плакать! Верного друга я сгубил.
— Можешь, Иван-царевич, меня спасти: есть у тебя двое любимых детей, отведи их в лес дремучий лютым зверям на съедение.
Закручинился Иван-царевич. Рассказал он обо всем, что слышал, Ненаглядной Красоте. Потужили они, погоревали, горько поплакали, завели своих милых детушек в дремучий лес, там оставили. Приехали домой и видят: стоит перед ними Булат-молодец, краше прежнего. Обнимают его муж с женой, радуются, а сами горькие слезы роняют.
— Что? Аль жалко любимых детушек?
— Жаль, Булат-молодец, да перед тобой душа чиста.
— Не горюйте, — говорит Булат-богатырь, — раньше времени. Пойдем-ка в лес, поглядим, что там с детками делается.
Пошли они в лес и видят: спят ребята под кустиком, а матушка-медведица их теплым мхом укрывает, а лиса от них мух отгоняет. Живы-здоровы детки любимые!
Ох, и был тут пир на весь мир — три дня, три недели, три месяца.