Был некогда в одной деревушке монастырь, и все жители деревни состояли его прихожанами. Проповеди настоятеля этого монастыря, человека сведущего и в делах мирских, и в загробной жизни, собирались слушать не только окрестные жители, но зачастую и горожане. И монастырь процветал от обилия приношений. Поэтому при монастыре, помимо монахов, послушников и служек, жило немало простых мирян. Вот среди этих-то мирян и был некий Та Чве — старик шестидесяти с лишним лет. Семьи у него никогда не было, так и жил он при монастыре, хоть в бедности, да сытый.
Та Чве никогда не соблюдал поста, не знал ни десяти, ни восьми заповедей и только по настоянию монахов кое-как осилил всего пять из них. Позвал его однажды к себе настоятель монастыря и говорит:
— Мирянин Та Чве, тебе уже за шестьдесят, и у тебя нет ни родных, ни близких. По-моему, тебе лучше постричься в монахи.
Однако Та Чве не имел ни малейшего желания принимать постриг. И, увиливая от прямого ответа, он сказал:
— О достопочтенный учитель. Это вопрос не простой. Позвольте мне подумать недельку.
По истечении недели настоятель монастыря завел с Та Чве тот же разговор.
— Назначенный тобой срок прошел. Ты обдумал свое решение? Та Чве подумал немного и говорит:
— Ведь монахи обязаны соблюдать десять заповедей, и в том числе заповедь о воздержании, а я этого никогда не смогу. Пожалуй, лучше мне не постригаться в монахи.
— Если тебе трудно соблюдать все десять заповедей, то, став монахом, ты сможешь ограничиться восьмью.
— Учитель, позвольте, мне подумать еще неделю.
— Твоя воля, мирянин,- ответствовал недовольный настоятель монастыря. По истечении недели Та Чве опять пришел к настоятелю монастыря и сообщил, что пересилить себя не может.
Тогда настоятель пустился на хитрость и, посылая Та Чве, как обычно, в деревню за подаянием, будто невзначай вручил ему монастырскую корзину. Та Чве, не узрев в этом никакого подвоха, взял корзину и ушел. А спустя несколько дней настоятель обратился к старику со следующими словами:
— Та Чве, на твои волосы смотреть неприятно — они стали редкими и
Сивыми. Не лучше ли тебе обрить голову наголо, заодно и от вшей избавишься,-Пожалуй,- согласился Та Чве.
Не откладывая дела в долгий ящик, настоятель монастыря позвал служку, и тот обрил старика наголо.
— Ну как, мирянин? Не ощущаешь ли ты какого-либо неудобства?
— Нет, учитель, напротив.
Та Чве, как и прежде, продолжал ходить с монаха-, ми в деревню за подаяниями. Поглядев однажды на его рваное и грязное платье, настоятель сокрушенно покачал головой.
— Твое платье так уродливо! Все в заплатах и пятнах. Хочешь, я дам тебе
Новое?
— Кто же станет отказываться от чистого платья? — ответил обрадованный Та Чве и с благодарностью облачился в монашескую одежду. Отправился однажды наголо обритый Та Чве в своем новом облачении с монашеской корзиной в деревню за подаянием, а ребятишки принялись кричать ему вслед: — Та Чве, да ты, никак, монахом стал?
Услышав это, Та Чве подумал: «Ведь правы озорники. И одежда на мне монашеская, и голова брита, и монастырская корзина за спиной. А я и не заметил этого!»Так родилась поговорка — не заметил, как стал монахом.