Однажды мать в амбар пошла, а сын ее из-под амбара, что на сваях стоит, просит:
— Матушка, дай юколы из рыбьего брюшка!
— Вот домой придешь и поешь. Когда ты на улице ел?!
— Матушка, дай юколы, порезанной кусочками!
— Вот домой придешь и поешь. Когда ты на улице ел?!
— Матушка, дай юколы из рыбьей спинки!
— Вот домой придешь и поешь. Когда ты на улице ел?!
— Матушка, дай юколы из серединки!
— Вот домой придешь и поешь. Когда ты на улице ел?!
Затем мать спустилась вниз, а сына нет, как ни искала, не могла найти. День и ночь плачет мать.
Так жила-жила, на дворе стало теплеть, птицы стали возвращаться из теплых краев.
— Клохту-у-н, про сына моего вестей не знаешь ли! Клохтун говорит:
— Хохор-р, хохор-р, не знаю!
— Косач, про сына моего не знаешь ли, вестей не слышал ли? Косач говорит:
— Гиленг-гиленг, не знаю вестей про твоего сына!
— Гусь, про сына моего вестей не слышал ли? Гусь говорит:
— Каланлах-каланлах, не знаю, про твоего сына вестей не знаю!
— Ворон, про сына моего вестей не знаешь ли?
— У летящих позади узнаешь, кар, узнае-е-ешь, кар! Затем летит лебедь.
— Лебедь, про сына моего вестей не знаешь ли?
— Хун-хун-хун, у твоего сына, — говорит, — и ноги перепончатыми утиными лапками стали, и нос утиным носом стал! Твой сын сказал: Юколу из рыбьего брюшка, что мне пожалела, пусть сама ест,! Твой сын сказал: Юколу, порезанную кусочками, что мне пожалела, пусть сама ест! Твой сын сказал: Юколу из рыбьей спинки, что мне пожалела, пусть сама ест! Твой сын сказал: Юколу из серединки, что мне пожалела, пусть сама ест! Если матушку встретишь, скажи ей так, — сказал он.
Затем птица гаглушка летит. Мать спрашивает:
— Про сына моего вестей не знаешь ли?
— Матушка, матушка, конгэр-р! Юколу из рыбьего брюшка, что мне пожалела, дама ешь, конгэр-р! Юколу из верхнего слоя, что мне пожалела, сама ешь, конгэр-р! Юколу, порезанную кусочками, что мне пожалела, сама ешь, конгэр-р! Юколу из рыбьей спинку что, мне пожалела, сама ешь, конгэр-р! Юколу из серединки, что мне пожалела, сама ешь, конгэр-р!
— Дитя спустись! Дитя, спустись!
— Как же я спущусь, конгэр-р, когда ножонки мои стали перепончатыми утиными лапками, конгэр-р, а нос стал утиным носом, конгэр-р!
Так пролетел он и не спустился.
(1 votes, average: 5,00 out of 5)