Хлопотунья белка проснулась в ветвях старой ели в своем гнездышке. Собственно, это гнездо построила она не сама, его свила сорока в виде плотного шара, только в одном боку оставив круглую дырочку-лазейку.
Внутри гнезда сорока устроила лоточек из мягких стеблей травы. Получилась уютная квартирка с плетеными стенками и такой же плетеной крышей. В ней сорока спокойно вырастила птенцов.
Летом малыши подросли, и все сорочье семейство покинуло родное гнездо, разлетелось в разные стороны.
Но лесная квартирка пустовала недолго. Осенью ее разыскала белка. Она сразу же принялась по-своему оборудовать будущее жилище, утеплять его, готовить к зиме.
Белка натаскала в гнездо мха, выстлала им весь лоточек, получилась отличная постель. Этим же мхом хлопотливый зверек законопатил щели в плетеных стенках и потолке. Вот теперь жилище было вполне готово. В нем белка могла надежно спрятаться от мороза и от ледяного ветра.
Наступила зима, сердитая, морозная. Но для белки она была не страшна. Сама зима еще лучше утеплила беличий домик, укрыла его плотным покровом снега.
Чудесная получилась квартирка. Заберется белка в нее, зароется в мягкий пушистый мох, будто в теплое одеяльце, согреется и заснет. А снаружи гудит непогода, мечется по полям, по лесам, завывает на разные голоса, треплет седые космы снега. Люто, морозно, носа наружу не высунешь. Крепко спит белка в своем гнездышке и ночью и днем, пока, наконец, не утихнет пурга.
Вот и теперь двое суток бушевала метель, стихла только на третью ночь.
Белка проснулась еще до восхода солнца. Ей очень хотелось есть, зато совсем не хотелось вылезать наружу, на холод. Поэтому она лежала, не двигаясь, свернувшись клубочком, укрывшись сверху пушистым хвостом. Белка лежала и прислушивалась к привычным звукам наступающего лесного утра.
Где-то вдали застучал клювом дятел, значит, он уже отыскал на сосне спелую шишку, сорвал ее, засунул в расщелинку дерева и принялся вытаскивать из-под чешуек вкусные семена.
Потом совсем близко под елкой захрустел снег, послышались тяжелые шаги. Но белка не испугалась, она сразу поняла, что это проходят мимо самые мирные лесные жители — лоси. Вот они остановились в осиннике и начали обгрызать кору молодых деревьев.
Стайка клестов с шумом и криком расселась на вершине ели. Птицы цеплялись коготками за уцелевшие на ветвях шишки, повисали на них, вытаскивая семена из-под чешуек. Перебираясь с ветки на ветку, клесты весело перекликались между собой. На соседнем дереве засвистел непоседа поползень и ловко побежал сверху вниз по гладкому стволу, словно по лестнице.
Прислушиваясь к долетавшим до нее знакомым звукам, белка представляла себе, что происходит сейчас в лесу.
Все это она видела много-много раз.
Наконец голод настойчиво заявил: пора покинуть теплое гнездо, пробежаться по сучьям деревьев до ближайшего дуба. Там, в дупле, у нее еще с осени были запрятаны желуди и орехи. Эти запасы теперь, в разгар зимы, оказались очень кстати. Ведь ничего, кроме семян из сосновых шишек, раздобыть в лесу было невозможно.
Белка уже совсем собралась выбраться из гнезда, но вдруг насторожилась. Где-то неподалеку раздался тревожный крик сойки.
Почему она так кричит? Значит, кто-то чужой, незнакомый бродит по лесу.
И вот белка сама услышала скрип снега под полозьями саней и человеческие голоса. Забыв мучивший ее голод, она затаилась в гнезде. Скрип снега раздавался все громче. Потом послышалось какое-то странное гудение или жужжание. Оно зазвучало сразу в нескольких местах. Этот звук для зверька был совсем незнакомым. Что бы он мог значить? Не успела белка разгадать, в чем дело, как послышался треск и шум падающего дерева, за ним второго, третьего…
Что-то страшное там, внизу, двигалось все ближе и ближе. Оно монотонно жужжало, гудело и валило одно дерево за другим.
Белка осторожно выглянула из гнезда и посмотрела вниз. К ее дереву подошли два человека. В руках у них что-то блестело. Люди приложили к стволу блестящий предмет, и в следующую секунду раздалось пронзительное гудение. Потом ствол дерева стал слегка вздрагивать, покачиваться и вдруг начал медленно клониться вниз. Дерево падало.
Не помня себя от ужаса, белка стрелой выскочила из гнезда, перескочила на следующее дерево и понеслась, перелетая, как птица, с вершины на вершину, прочь от страшного места.
Где-то внизу, позади, люди кричали ей вслед:
— Гляди, белка бежит, ишь как несется!
А она удирала все дальше и дальше в лес.
Белка забралась в лесную чащу. Ей ничто тут не угрожало. Кругом была тишина зимнего леса. Деревья не содрогались, не падали. Они стояли, будто застывшие в своем снежном уборе. Все было привычно, спокойно и хорошо. Вот только некуда спрятаться от мороза. А пуще всего донимал голод.
Где-то там, вдалеке, откуда она удрала, остались в дуплах ее съестные запасы, которые она с таким трудом собрала за осень. Здесь же не было ничего.
Белка попробовала забраться на вершину ели, поискать спелых шишек. Увы! Почти все они были оборваны другими белками или клестами. Перебираясь с елки на елку в поисках пищи, белка добралась до поляны. На краю ее стоял домик — лесная сторожка.
Белка уже хотела вернуться обратно. Но тут она вдруг заметила, что возле домика хлопочет, перелетая с места на место, целая стайка птиц — синицы, щеглы, снегири…
«Что они делают? Может, там есть какая-нибудь еда?» — подумала белка и отправилась поглядеть, в чем дело.
Птицы толпились возле домика не зря. Взглянув вниз, белка сразу увидела, что на нижних сучках соседнего дерева пристроена дощечка, а на ней насыпано много зерен. Там же ярко краснели ягоды рябины. Но что было еще замечательнее — целые грозди таких же ягод были подвешены к соседним веткам.
Красногрудые снегири спокойно лакомились этими ягодами, значит, поблизости не было никакой опасности.
Белка осторожно перепрыгнула на ветку пониже, потом еще ниже и, наконец, добралась до птичьей кормушки. Она ловко вскочила на дощечку, огляделась по сторонам и принялась за еду. На дощечке лежали не только сушеные ягоды рябины, но еще подсолнухи и кусочки хлеба. Все это было очень вкусно. Белка сидела на задних лапках, а передними ловко брала то корочку хлеба, то подсолнух, то ягоды и с аппетитом ела. Она так занялась едой, что совсем не заметила, как дверь сторожки тихонько приоткрылась и из нее выглянули удивленные лица ребят.
Дети смотрели на редкую гостью в птичьей кормушке и затаив дыхание наблюдали за ней. Наевшись, белочка перепрыгнула на верхний сучок и быстро исчезла в ветвях.
Еда в птичьей кормушке ей очень понравилась. К тому же здесь, возле сторожки, ее никто не потревожил, и белка решила остаться жить тут же поблизости. Вот только где бы найти укрытие?
Уже вечерело. Мороз становился все злее. Он забирался в пушистую шубку и пробирал до самых костей. Где же спрятаться от мороза и ветра? Хлопотунья белка внимательно обследовала все ближайшие деревья, но не обнаружила ни одного старого сорочьего или вороньего гнезда.
Начало смеркаться, а подходящего жилья все не находилось. Белка совсем уже приуныла, как вдруг заметила на самой ближайшей к сторожке сосне сколоченный из досок птичий домик. Отверстие в нем было довольно большое, так что белка могла туда свободно пролезть.
Внутри домика оказалась подстилка от прошлогоднего гнезда. Лучшей квартиры искать было нечего. Уставший от всех дневных тревог и приключений зверек свернулся в клубочек, укрылся пушистым хвостом и крепко заснул.
С этого дня белочка на всю зиму осталась жить в птичьем домике возле сторожки.
Очень долго хозяйничала в этом году зима. Столько снега насыпала, кажется, никогда не растает. Уже март месяц прошел, а зима никак уходить не хочет.
Но не век же морозить ей все живое! Пришел и зиме конец. Как-то раз ветер подул не с севера, а с южной стороны, пригнал низкие лиловые тучи, и на землю полился первый весенний дождь.
Снег на полях осел, сделался рыхлым, ноздреватым, потом тучи на небе разошлись, в голубой пролысинке показалось солнце и пригрело землю совсем по-весеннему.
Раньше всех других обитателей леса отметили начало весны синицы и длиннохвостые овсянки.
Синицы бойко перелетали с ветки на ветку, искали в складках коры жучков, червячков, а сами весело распевали: «Чи-чи — ку… чи-чи-ку…» Овсянки тоже не отставали от синиц, они сидели на вершинах деревьев и, греясь на солнышке, выводили тонкие звенящие трели.
К этим первым весенним певцам прислушивался пестрый дятел. Он тоже хотел по-своему поприветствовать весну, вот только петь он совсем не мог. Тогда дятел забрался на самый верх обломанной бурей сухой сосны и изо всей силы стал колотить по стволу своим крепким клювом, отбивая трескучую барабанную дробь: д-р-р-р-р-р…
Даже старый тетерев и тот отметил приход весны. Сидя на толстом суку березы, он вдруг вытянул шею, поднял вверх голову и на весь лес победоносно крикнул: «Чу-фшшшшш!» А потом забормотал длинную воркующую песенку, похожую на песню весеннего ручейка.
Лесные звери тоже на разные лады приветствовали приход весны.
Из глубокой норы вылез сонный барсук, потоптался по талому снегу да вновь отправился в нору. Видно, еще не совсем проснулся, да и рановато ему из норы вылезать. Пока вся земля покрыта снегом, нечем ему питаться: нет ни жуков, ни червяков, ни лягушек, и сладкие корешки из-под снега не выроешь. Лучше поспать еще недельку-другую.
Хлопотунья белка тоже оживилась с приходом весны. Сильных холодов бояться ей теперь было нечего, поэтому зверек решился покинуть свой домик на сосне возле сторожки и отправиться в лесную чащу, чтобы устроить там настоящее гнездо. С этим следовало торопиться, ведь у белок уже ранней весной родятся бельчата.
Долго скиталась белка по лесу, разыскивая для своего гнезда подходящее место. Наконец она набрела на большую столетнюю сосну.
Среди густой кроны дерева, в развилке толстых суков, темнело старое воронье гнездо. Правда, оно сильно разрушилось, но в этом не было большой беды. Главное — само основание гнезда оказалось целым, а боковые стенки и крышу белке достроить не представляло больших трудов.
Хлопотунья сейчас же принялась за работу, стала обламывать прутики, искусно сплетая их в виде корзиночки. Через день гнездо было уже совсем готово. Внутренность лоточка белка, как всегда, выстлала мягким мхом.
Закончив постройку гнезда, белка на этом не успокоилась. Неподалеку она свила еще два запасных гнезда. Устраивая их, хлопотливый зверек вряд ли сам понимал, зачем он это делает. Просто белке еще не пришла пора обзавестись малышами, а пока что ее неудержимо тянуло строить новые и новые убежища для будущего потомства.
Наконец у белочки в одном из гнезд на мягкой моховой подстилке родились четыре крохотных бельчонка.
Они явились на свет совсем беспомощными, слепыми.
Бельчата раскрывали свои розовые беззубые ротики и тихо попискивали, прося молока.
Первое время белка-мать почти ни на шаг не отлучалась от малышей. Она вылизывала их языком, как кошка, согревала и кормила своим молоком.
Постепенно бельчата росли, покрывались рыжей шерсткой. У них открылись глаза и прорезались острые зубки.
И вот наступил радостный, хотя и тревожный для матери день, когда детвора в первый раз выбралась из гнезда на ветки дерева.
Бельчата один за другим робко выбрались из гнезда и, цепляясь за кору острыми коготками, разбрелись по сучьям. Белочка-мать была тут же. В большом волнении она подбегала то к одному, то к другому бельчонку, видимо, опасаясь, чтобы кто-нибудь из них слишком далеко не ушел от гнезда, не свалился на землю или не попал в лапы врагу.
Беспокоилась она зря. Бельчата крепко держались за сучья и не думали падать, а густая крона дерева защищала их от зоркого глаза пернатых хищников. Успокоившись, белка-мать забралась на кончик сука и начала грызть молодые побеги, в то же время чутко прислушиваясь, чтобы в случае опасности предупредить малышей. Но все кругом было вполне спокойно.
Сверху, с безоблачно-синего неба, светило солнце. Иногда набегал ветерок, колыхал ветви деревьев, они тихо покачивались и шумели, будто переговаривались друг с другом.
Сосны и ели шумели глухо, как отдаленный прибой морских волн. А молодые березки шелестели задорно и весело своей свежей, недавно еще распустившейся листвой. Они словно болтали о чем-то очень забавном, подставляя ветру гибкие зеленые ветви. Одна только старая ольха на склоне оврага все кряхтела и охала, точно жалуясь на свой дряхлый, подгнивший ствол.
В эту таинственную лесную беседу деревьев и ветра то и дело врывалось звонкое щебетанье птиц.
Белка сладко дремала на солнышке, слушая эти знакомые ей голоса.
Вдруг легкая тень бесшумно скользнула по веткам, и не успела белочка-мать даже опомниться, как большой серый ястреб вынырнул из-за ветвей, схватил одного бельчонка и скрылся в лесу со своей добычей.
Другие бельчата бросились спасаться в гнездо.
Белку-мать очень взволновал налет ястреба на ее убежище. Теперь этот разбойник может повадиться таскать бельчат. Их нужно было немедленно перенести в новое место. Значит, не зря хлопотливый зверек еще в начале весны выстроил не одно, а несколько гнезд.
В этот же день белка отправилась осматривать свои запасные гнезда: целы ли они, не растрепал ли их ветер.
Перепрыгивая с дерева на дерево, она быстро добралась до ближайшего гнезда и уже хотела в него забраться.
Вдруг она услышала внутри гнезда какой-то шорох. Белка припала к сучку и затаилась.
Кто же мог быть в гнезде? Может, другая белка заняла его под свое жилище? Тогда белка-мать сейчас же вступит в жестокую драку с непрошеной квартиранткой: она так легко не уступит своего гнезда. Каждый зверек должен строить его себе сам, а не занимать чужое.
Белка уже хотела заглянуть в гнездо.
«А может, там самый злейший враг всех белок — куница? Эта разбойница не только ловит и пожирает белок, но очень часто устраивается на отдых в их же гнездах».
Белка в нерешительности сидела на сучке, не двигаясь. Однако ждать ей пришлось совсем недолго. Снова что-то зашуршало в гнезде, и из него выглянула головка дикой уточки-гоголюшки. Так, значит, вот кто занял ее жилище!
В несколько прыжков белка была возле гнезда.
Испуганная дикая уточка вылетела из него и полетела за лес к видневшемуся вдали озеру. Белка тут же забралась в свое гнездо. Как там было хорошо! Вся внутренность выстлана чудесным мягким пухом, и в нем лежали утиные яйца.
Белка схватила одно из них в передние лапы, прокусила острыми зубами скорлупу и выпила содержимое яйца — одного, потом другого. Остальные она выбросила из гнезда на землю. Затем начала по-своему перестилать подстилку из мягкого утиного пуха.
Дикая уточка несколько раз возвращалась с озера и подлетала к гнезду.
Но белка встречала ее сердитым цоканьем, и уточка улетала обратно. Наконец она улетела и больше уже не вернулась.
В сумерках белка отправилась в свое прежнее гнездо, где оставались бельчата. Они проголодались без матери. Белка дала им пососать молока, потом схватила одного зубами за спинку и, несмотря на его писк и сопротивление, потащила в новое гнездо. Так она перетаскала всех бельчат.
Новое гнездо оказалось в надежном месте. Здесь ни ястреб, ни другой хищник больше не беспокоили беличье семейство, и малыши спокойно росли, учась лазить по деревьям, прятаться в ветвях и находить пищу.
По-летнему все ярче и ярче светит солнце, все горячее его лучи.
В лесу, по склонам оврагов, давно отцвели черемуха, рябина, калина. Густой зеленой листвой покрылись кусты и деревья.
Птичьи голоса не так уж звонки, как когда-то в прозрачном весеннем лесу.
Да, пернатым певцам теперь уже не до песен. Подросли, вылетели из гнезд птенцы, но их еще нужно кормить, а главное, следить за тем, чтобы они не попали в лапы хищнику. Крылатым родителям хлопот прибавилось. Вместо песен то тут, то там слышатся тревожные, предостерегающие возгласы взрослых птиц: «Берегись, не зевай, будь осторожен!» И у зверей тоже давно подросли детеныши.
За огромной, длинноногой лосихой бродит рыжий, голенастый лосенок. Малыш ни на шаг не отстает от матери.
На склоне оврага в лисьей норе подрастают лисята. На утренней и вечерней заре молодые зверьки беззаботно играют возле норы.
Мать-лиса, лежа где-нибудь в стороне, под кустом, зорко следит за детворой. А иной раз принесет малышам не мертвую, а живую добычу — зайчонка или мышонка. Лисята ловят принесенного им зверька, играют с ним, учатся нелегкому искусству добывать себе корм.
У лисиц, волков и многих других зверей родители учат детей, как добывать еду, как от врагов спасаться. А вот зайчатам и поучиться не у кого: зайчиха-мать с самого дня рождения почти совсем не заботится о своей детворе — покормит молоком да убежит от зайчат дня на два, на три, а иной раз и совсем к ним не вернется. Малышей выкормят другие зайчихи. Ведь у зайцев исстари так повелось — какая зайчиха пробежит около малышей, та обязательно остановится и даст пососать молока. Ей все равно, свой или чужой, был бы только зайчонок.
Что же, зайчиха плохая мать или хорошая?
Да ни то, ни другое. Так уж в природе устроено, что зайчата родятся зрячими, в теплой шубке и с первых же дней могут бегать и прятаться от врагов. Им материнская забота не очень нужна.
Зато у других зверей с малышами много возни.
И наша белочка-хлопотунья тоже немало потрудилась, пока наконец бельчата совсем подросли, окрепли и разбрелись по лесу из родного гнезда.
Белка вновь осталась одна. Теперь ей жилось привольнее.
Целые дни она прыгала по деревьям, объедая молодые сочные побеги. Потом спускалась на землю и тоже принималась за поиски пищи. Еды всюду было вволю. Уже поспели ягоды земляники, а следом за ними — малина, черника, брусника… Появились грибы — подберезовики, подосиновики, маслята, боровики…
Белка охотно ела ягоды и грибы. Но, кроме того, она совсем не прочь была съесть жучка или жирную личинку. Еще лучше, если ей удавалось найти гнездо какой-нибудь птички, которая запоздала с выводом малышей.
Если в гнезде были яйца или маленькие птенцы, мирный зверек — белочка — сразу же превращался в маленького хищника: выпивал яйца или же поедал птенцов.
В середине лета у белки второй раз родились детеныши. И вторых малышей заботливая мамаша тоже выкормила и воспитала. Так в постоянных тревогах и хлопотах о подрастающей детворе незаметно промчалось теплое, обильное кормом лето.
Однажды утром белка, как обычно, выбралась из своего гнезда. Она лениво потянулась вдоль сучка, зевнула, потом уселась на задние лапы, а передними начала умываться. Мылась белочка-хлопотунья не спеша и очень усердно, ведь она никуда не торопилась.
Утро было яркое, солнечное, но уже довольно прохладное. Обильная роса покрывала всю землю, траву, цветы, листья кустов и деревьев. Миллионы крохотных капель повисли всюду, переливаясь на солнце разноцветными огоньками.
Лес сверкал, умытый росой, и в каждой росинке, как в стеклышке, отражалось солнце.
Покончив с умыванием, тщательно вылизав языком всю шкурку, белочка пробежалась по суку, потом легко перескочила на соседнее дерево, затем на следующее: так она отправилась путешествовать по знакомым местам.
Порой белка спускалась по сучьям как можно ниже и внимательно осматривала землю на лесных полянах, стараясь найти гриб или ягодный кустик. При этом она все время прислушивалась: не раздастся ли где поблизости подозрительный шорох.
Неожиданно ее внимание привлекло тревожное стрекотание сороки. Белка сейчас же забралась повыше на дерево и, спрятавшись в ветвях, выглянула из своего укрытия.
Внизу была небольшая поляна, и вот на этой поляне прыгал, как будто играя, рыжий зверь с острой мордой и длинным, по-летнему сильно обтрепанным хвостом.
Белка сразу узнала лисицу. Но почему же она так весело прыгает на полянке? Приглядевшись, белка увидала, что лисица совсем не играет, она охотится. И добыча ее никуда не убегает, а лежит тут же, в траве, только съесть ее никак не удается. Ведь лиса нашла не мышь, не зайчонка, а ежика. Тот мигом свернулся в клубок и во все стороны выставил острые колючки.
Вот лисица и прыгает вокруг него: то с одного бока зайдет, то с другого, то лапой начнет по траве катать. Вся искололась, а ежик только пыхтит и не думает разворачиваться.
Белка по опыту знала, что, если сидеть высоко на дереве, лисица ей не страшна; поэтому она забегала по сучку и громко, сердито зацокала. Но лисица не обратила на нее никакого внимания, продолжала катать по траве ежа.
Невдалеке была небольшая, но глубокая лужа. Лиса подкатила ежа к самому берегу. Еще миг, и она столкнула его прямо в воду. Послышался тихий всплеск. Ежик очутился в воде. Нужно плыть, иначе утонешь, а свернувшись клубочком, плыть невозможно. Пришлось развернуться, высунуть лапки и мордочку. Громко фыркая, ежик поплыл, приподняв над водой свое рыльце.
Наконец добрался до берега — пора вылезать. Но тут на берегу его уже поджидает лиса. Не успел зверек и шагу сделать, как разбойница мигом схватила зубами прямо за мордочку. А уж из острых зубов лисы никуда не уйдешь.
Напрасно взволнованно стрекотала сорока, перелетая с ветки на ветку, напрасно сердито цокала белка, сидя на елке. Цокала и даже бросила вниз еловую шишку. Лиса и внимания не обратила. Она с аппетитом съела ежа, оставив только колючую шкурку, а потом не спеша отправилась дальше в лес, на поиски новой добычи.
Потеряв ее из виду, белка продолжала свой путь по деревьям. Она боялась спуститься на землю — ведь лиса могла очутиться где-нибудь поблизости.
Перепрыгивая с ветки на ветку, белка оглядывалась по сторонам и принюхивалась к разнообразным запахам леса. Ее тонкое чутье сообщало ей то, чего не могли увидеть глаза. В воздухе пахло травой, листвой деревьев и нагретой солнцем смолой. Все это были давно знакомые запахи. Однако они ничего не говорили о присутствии какой-нибудь пищи.
Но вот до носа белки долетел еще один, удивительно аппетитный запах. Белка мигом разобралась, откуда он шел, и направилась в нужную сторону. Манящий запах привел ее к старому дубу. В стволе дерева темнело дупло: оттуда так хорошо и пахло.
Белка подобралась к самому дуплу, но тут ее остановило сердитое жужжание пчел. Они устроили в дупле свое жилище и натаскали туда душистого меда.
Когда зверек очень голоден, он невольно становится смелым. Не обращая внимания на жужжащих пчел, белка забралась прямо в дупло и начала с жадностью есть сладкий мед.
В дупле поднялась страшная суматоха. Пчелы тучей напали на зверька, однако ужалить его было совсем не так просто — мешала густая шерсть, а мордочку белка засунула в соты с медом.
Отлично полакомившись, белка выскочила из дупла и, сопровождаемая целым роем рассвирепевших пчел, помчалась прочь.
Вкус меда белке очень понравился, поэтому на следующий день она вновь отправилась по знакомой дорожке.
Вот и дуб. Но почему же пчелы так раздражены?
Со зловещим жужжанием они носятся вокруг дупла. Может, туда забрался какой-то другой зверек?
Не успела белка приблизиться к дуплу, как из него показалась хищная морда куницы. Вот кто лакомился медом пчел!
Белка мигом шмыгнула в чащу ветвей. Но было поздно — куница ее заметила и бросилась в погоню.
Как спастись от врага, ведь куница так же ловко лазает по деревьям и прыгает с одного на другое? Есть только одно спасение. Белка стрелой вскочила на самую вершину, куница — за ней. Но тут белка сделала огромный прыжок не на соседнее дерево, а прямо в воздух. Распустив, как парашют, свой пушистый хвост и широко расставив лапы, зверек невредимо упал с высокого дерева на землю. Такой прыжок куница повторить не смогла. Она слишком тяжела. Ей пришлось быстро сбежать вниз, но в это время белка была уже на соседнем дереве. Снова погоня, и снова отчаянный прыжок с вершины прямо на землю.
К счастью белочки-хлопотуньи, куница только что вдоволь наелась меду. Сытому зверю было трудно продолжать такую стремительную погоню, да и не очень хотелось, поэтому она скоро оставила в покое зверька. Но белка в страхе продолжала нестись по деревьям и совершать свои головокружительные прыжки. Она даже не замечала, что ее враг давно прекратил следовать за ней. Наконец, выбившись из последних сил, белочка забралась в самую чащу веток и притаилась в них. В лесу было все тихо, спокойно, ее никто не преследовал.
Долго, почти целый день, просидела белка в своем укрытии, все не решаясь из него выбраться. Только к самому вечеру она осторожно вернулась в свое гнездо.
Больше белка уже никогда не посещала старый дуб, да и незачем было его посещать — куница повадилась туда, очень быстро съела весь мед и разорила пчелиное жилище.
Пожелтели березы и клены, покраснела листва осинок, завяла, пожухла трава. Наступила осень.
Начало осени для лесных обитателей — хорошая пора. В лесу все есть: ягоды, грибы, орехи, желуди… А на опушках и на полянах стоят дикие яблони. Сколько на них яблок — и не сочтешь! Маленькие, немного больше лесного ореха, и кислые, как лимон. Но и на эти фрукты найдутся охотники: медведи, кабаны ходят под яблонями, собирают с земли упавшие яблоки.
А то иной раз надоест медведю падалицу собирать, он прямо на дерево влезет, рвет с веток плоды, ломает, корежит сучья.
Конец лета, начало осени для всех лесных обитателей — самое время получше отъесться, запасти жиру на долгую зиму. Ешь побольше, а потом спи себе, пригревшись на солнышке, пользуйся, пока оно еще греет. Не жизнь, а благодать.
Но почему же белочка-хлопотунья вместе с другими белками была в какой-то тревоге, чего зверькам не хватало? А не хватало белкам в лесу самого главного — хвойных семян. Не уродились шишки на соснах и елях. Одними ягодами да грибами зимой не прокормишься. И вот в те самые дни, когда другие звери и птицы ели досыта, до отвала и спокойно ждали прихода зимы, белки тронулись из леса в далекие неведомые края — искать места с хорошим урожаем хвойных шишек.
Зверьки совсем не знали, где найти такие леса. Они шли просто наудачу. И наша белочка-хлопотунья ушла из леса вместе с другими.
Свой трудный путь белки совершали не все вместе, а каждая сама по себе. Они перебегали открытые поля и луга, а как только добирались до кустов или деревьев — прятались в них и устраивали короткие передышки.
Уже много дней бежала белочка-хлопотунья. Она очень устала. От непривычного, длительного хождения по земле у нее на лапках натерлись кровавые мозоли. Было трудно двигаться дальше, а желанных лесов нигде не встречалось.
Правда, по дороге белки встречали небольшие лесочки, но в них тоже был неурожай шишек. Из этих лесов и свои белки куда-то ушли.
Наконец зверьки добрались до какого-то селения. Кругом были только открытые поля и луга. Четвероногие путешественники, измучившись и наголодавшись, все устремились прямо в селение.
Поднялся невероятный переполох. Сотни белок разбежались по всему поселку. Они перебегали через улицы, забирались в сады, сараи, на чердаки, съедали все съестное, что только им удавалось найти. За зверьками началась погоня: все жители, взрослые и ребята, а вместе с ними собаки и даже кошки принялись охотиться за белками и ловить их.
Белочка-хлопотунья чуть не попала в зубы какому-то псу. Не помня себя, она вскочила через открытое окно в чью-то комнату.
— Белка, белка! — закричали сидевшие за столом ребята и бросились ловить зверька.
Спасаясь от них, белка вспрыгнула на шкаф, перескочила на висящую лампу, с лампы на стол и выскочила в окно.
По стенке она мигом вскарабкалась на крышу и только там спокойно вздохнула.
На крышу выходило чердачное окно. Белочка заглянула в него и тут же забралась на чердак. О, счастье! Там, возле дымовой трубы, висели связки сушеных грибов. В один миг белка перегрызла веревку и принялась с аппетитом есть. Первый раз за все время своего путешествия она как следует наелась. Потом залезла в темный угол, свернулась клубочком, укрылась хвостом и крепко заснула.
Проснулась белка только на следующее утро, отдохнувшая, повеселевшая. Правда, после долгого путешествия пятки ног жгло как огнем, но все-таки она чувствовала достаточно сил, чтобы продолжить путешествие.
Было очень рано, еще не вставало солнце, когда белочка-хлопотунья вместе с другими белками выбралась из селения и зверьки вновь отправились в свой трудный путь.
К полудню белки добрались до глубокой реки. Куда бежать дальше? Позади, там, где зверьки уже пробегали, — только поля, луга да людские селения. А голод гнал все вперед и вперед.
И вот первые белки осмелели, спустились в воду и поплыли к противоположному берегу. За ними последовали другие. Вскоре всюду из воды торчали намокшие головки зверьков.
Белочка-хлопотунья не отставала от своих собратьев. Она тоже забралась в воду и поплыла. Сначала плыть было легко, вода возле берега тихая, спокойная. Но вот белка отплыла подальше. Тут уже набегали волны, то и дело обдавали зверька с головой. К тому же, белочку подхватило течение и понесло не к берегу, а вдоль реки. Она старалась изо всех сил грести лапками, но с каждой минутой сил оставалось все меньше и меньше, а намокшая, отяжелевшая шкурка тянула вниз.
Белочка чувствовала, что больше не может плыть. Вот ее накрыло волной, еще и еще раз, и обессиленный пловец стал медленно погружаться в воду.
Но в это мгновение зверек почувствовал, что кто-то подхватил его и поднял наверх.
Отряхиваясь, дрожа всем телом и не понимая, что же произошло, белка испуганно огляделась по сторонам.
— Вот мы ее и спасли, — весело сказал рыбак, осторожно вынимая из сачка намокшую белку и сажая ее на нос лодки. — Ну посиди немножко, отдохни, пока мы других половим. Так и тонут, бедняги.
И рыбаки, взявшись за весла, поплыли вдоль реки. Один греб, а другой ловил сачком выбившихся из сил зверьков. Ловил и сажал их на нос лодки.
— Ты вроде дедушки Мазая, — пошутил тот, кто сидел на веслах. — Только вместо зайцев у тебя белки. Значит, новый герой: «Мазай и белки».
Наловив побольше зверьков, рыбаки подчалили лодку к тому берегу, куда белки плыли, и выпустили своих пассажиров в прибрежные кусты.
И вот опять белочка-хлопотунья очутилась на твердой земле. Шкурка ее скоро подсохла, так что она снова могла продолжать прерванный путь.
На другой берег перебрались далеко не все зверьки, которые пустились в опасное плавание. Почти половина из них погибла, часть утонула, а некоторых схватили прямо в воде хищные птицы. Но те зверьки, которые остались живы, упорно продолжали свой путь.
Белочка-хлопотунья бежала все дальше, прочь от реки. За полем начались овражки, холмы, потом снова поле и снова холмы и овражки. Казалось, конца не будет этой унылой безлесной местности.
Белочка совсем выбилась из сил. Если бы на дороге попалось хоть одно какое-нибудь деревце, она забралась бы повыше, в самую гущу веток, и там отдохнула бы до следующего дня. Но деревьев нигде не было видно, а прятаться на земле между камнями белочка не хотела. Она ведь всю жизнь провела на деревьях. Там она всегда находила надежный приют, а земля, с ее холмиками и впадинами, казалась лесному зверьку такой неуютной. Нет, уж лучше двигаться дальше.
Изнемогая от усталости, белка в сотый раз за этот день забралась на какой-то холмик, и вдруг она увидела прямо перед собой именно то, к чему так долго стремилась. Впереди раскинулся лес. Он весь был разноцветный. Среди желтых, оранжевых и ярко-красных пятен осенней листвы темной зеленью выделялись сосны и ели. Это был огромный, чудесный лес! Вот только уродились ли в нем шишки? Найдут ли белки здесь приют на зиму, или нужно бежать еще дальше, искать новые неведомые леса?
У измученных зверьков едва хватило сил добрести до лесной опушки. Уже вечерело, когда первые четвероногие путешественники, и в их числе белочка-хлопотунья, наконец очутились возле деревьев. Забыв про усталость, белки тут же взобрались на них. Отсюда уже не по земле, а по веткам продолжали они свой путь. Такое передвижение для них было привычней и легче, чем путешествие по земле.
Белочка-хлопотунья быстро добралась до первой елки. «Есть ли шишки на ней или нет?»
Перепрыгивая с сучка на сучок, белка забралась на верхушку. Все ветви здесь даже согнулись под тяжестью шишек. Правда, они были еще неспелые, семена в них еще не созрели, но это совсем не беда. Пока другой еды вволю. А через несколько месяцев в шишках уже созреют вкусные семена, это даст белкам надежный корм на всю зиму.
Наконец-то белка вволю наелась лесных ягод, грибов и орехов. А на ночь забралась в пустое дупло и отлично в нем выспалась.
Итак, маленькие путешественники, несмотря на все невзгоды, все-таки добрались до желанного леса, где могли спокойно провести долгую зиму. Теперь нужно было скорей приниматься за дело — готовить к зиме запасы еды.
И белочка-хлопотунья не теряла зря ни одной минуты. С самого утра она уже отправлялась на поиски корма. Заметит грибок на поляне — спрыгнет на землю, сорвет его и, держа в зубах, взберется обратно на дерево. Тут белочка засунет гриб в развилку между сучками — пускай повисит да посохнет, зимой сушеные грибы — отличная еда. А если найдет желуди или орехи, тоже про запас спрячет, положит в дупло или в какую-нибудь щелку в древесной коре, — на зиму и эта еда пригодится.
О жилье тоже надо подумать, но это уже не так трудно — мало ли в лесу старых вороньих и сорочьих гнезд, их только надо как следует отремонтировать.
Трудится белочка-хлопотунья с утра до ночи и не видит, как время бежит. Так идут день за днем — короткие, хмурые дни поздней осени.
Уже первые снежинки нет-нет, да и порхают в воздухе, — сядут на землю, на сучья ветвей, посидят, как белые мохнатые бабочки, а потом и растают. Значит, еще не пришел их черед.
Притих, нахмурился лес. Ждут зимы все его обитатели. Наша белочка-хлопотунья тоже ждет. Не беда, что дует холодный ветер и моросит дождь. В беличьем гнезде тепло, уютно. И еды у белочки хватит — немало припрятано по дуплам орехов и желудей, немало развешано по сучьям сушеных грибов. А на высоких елях висят и зреют румяные шишки, полные вкусных семян. Хватит их на зиму всем белкам в лесу. Значит, и горевать не о чем, можно спокойно ждать зимы.