Жил-был кузнец, у него был сын лет шести, мальчик бойкой и разумной. Раз пошел старик в церковь, стал перед образом страшного суда и видит: нарисован черт, да такой страшной — черной, с рогами и с хвостом. «Ишь какой!- подумал он.- Дай-ка я себе намалюю такого в кузнице». Вот и нанял маляра и велел ему нарисовать на дверях кузницы черта точь-в-точь такого, какого видел в церкви. Нарисовал маляр. С той поры старик, как войдет в кузницу, всегда взглянет на черта и скажет: «Здорово, земляк!» А после разведет в горне огонь и примется за работу.
Жил эдак кузнец в ладу с чертом лет с десяток; потом заболел и помер. Стал сын его за хозяина, принялся за кузнечное дело; только не захотел он почитать черта, как почитал его старик. Прийдет ли поутру в кузницу — с ним никогда не поздоровается, а заместо ласкового слова возьмет самой что ни есть большой молот и греет этим молотом черта прямо в лоб раза три да потом и за работу. А как настанет у бога праздник — сходит он в церковь, поставит святым по свечке, а к черту прийдет и плюнет в глаза.
Прошли целые три года, а он все угощает нечистого каждое утро то молотом, то плевками. Терпел, терпел черт да и вышел из терпения, невмоготу стало. «Полно, думает,- принимать мне от него такое наругательство! Дай ухитрюсь да что-нибудь над ним сделаю».
Вот обернулся черт парнем и приходит в кузницу. «Здравствуй, дядя!» — «Здорово».- «А что, дядя, возьми меня к себе в ученье? Буду тебе хоть уголья таскать да мехи раздувать». Кузнец тому и рад: «Отчего не взять! Вдвоем все спорей…»
Пошел черт в науку, пожил месяц и узнал кузнечное дело лучше самого хозяина: чего хозяин не сможет, то он сделает. Любо-дорого посмотреть! Кузнец уж так его полюбил, уж так им доволен, что и сказать нельзя. В другой раз сам не идет в кузницу — надеется на работника: он всем управит.
Раз как-то не было хозяина дома, а в кузнице оставался один работник. Видит он — едет мимо старая барыня, высунул голову из дверей и давай кричать: «Эй, господа! Вы пожалуйте сюда; здесь новая работа открывается, старые в молодых переделываются!» Барыня сейчас из коляски да в кузницу. «Чем ты это похваляешься? Да вправду ли? Да сумеешь ли?» — спрашивает парня. «Не учиться нам стать! — отвечает нечистой.- Коли б не умел, так и не вызывался бы».- «А что стоит?» — спрашивает барыня. «Да всего пятьсот рублев».- «Ну, вот тебе деньги, сделай из меня молодую». Нечистой взял деньги, посылает кучера на деревню: «Ступай,- говорит,- притащи сюда два ушата молока». А самое барыню схватил клещами за ноги, бросит в горн и сжег всю дочиста: только одни косточки и остались! Как принесли два ушата с молоком, он вылил их в кадушку, собрал все косточки и побросал в молоко. Глядь — минуты через три выходит из молока барыня: живая, да молодая, да красивая!
Села она в коляску и поехала домой; входит к барину, а тот уставил на нее глаза и не узнает своей жены. «Что глаза-то выпучил? — говорит барыня.- Видишь, я и молода, и статна; не хочу, чтоб у меня муж был старой! Сейчас же поезжай в кузницу, пускай и тебя перекуют в молодого… А то и знать тебя не хочу!»
Нечего делать, поехал барин.
А тем временем кузнец воротился домой и пошел в кузницу; смотрит — нету работника; искал-искал его, спрашивал-спрашивал — нет как нет, и след простыл. Принялся один за работу, только молотом постукивает. Приезжает барин и прямо в кузницу: «Сделай,- говорит,- из меня молодого».- «В уме ли ты, барин? Как сделать из тебя молодого?» — «Ну, там как знаешь!» — «Я ничего не знаю».- «Врешь, мошенник! Коли переделали мою старуху, переделывайте и меня, а то мне житья от нее не будет…» — «Да я твоей барыни и в глаза-то не видал».- «Все равно, твой работник видел. Если он сумел дело повершить, так ты, старой мастер, и подавну должен уметь! Ну, живей поворачивайся; не то быть худу: попробуешь у меня березовой бани».
Принужден был кузнец переделывать барина. Расспросил потихоньку у кучера, как и что сделал работник его с барыней, и думает: «Куда не шло! Стану тоже делать; попаду на лад — хорошо, не попаду — все равно пропадать!» Тотчас раздел барина донага, схватил его клещами за ноги, сунул в горн и давай поддувать мехами; сжег всего в пепел. После того вынул кости, покидал в молоко, и ждет — скоро ли выскочит оттуда молодой барин. Ждет час и другой — нет ничего; посмотрел в кадушку — одни косточки плавают, и те обгорелые…
А барыня шлет послов в кузницу: скоро ли будет готов барин? Отвечает бедный кузнец, что барин приказал долго жить, поминайте, как звали! Как узнала барыня, что кузнец только сжег ее мужа, а молодым не сделал, сильно разгневалась, созвала своих верных слуг и велела тащить кузнеца на виселицу.
Сказано — сделано. Побежали слуги в кузницу, схватили его, связали и потащили на виселицу. Вдруг нагоняет их тот самой малой, что у кузнеца жил в работниках, и спрашивает: «Куда ведут тебя, хозяин?» — «Хотят повесить»,- отвечал кузнец и рассказал все, что с ним ста-лося. «Ну, дядя! — молвил нечистый.- Поклянись, что никогда не будешь бить меня своим молотом, а станешь ко мне такую же честь держать, какую твой отец держал, и барин сейчас будет и жив, и молод». Кузнец забожился, заклялся, что никогда не подымет на черта молота, а будет отдавать ему всякую почесть. Тут работник побежал в кузницу, и наскоро воротился оттуда вместе с барином: «Стой,- кричит слугам,- не вешайте! Вот ваш барин!»
Они сейчас развязали веревки и отпустили кузнеца на все на четыре стороны!
С тех пор перестал кузнец плевать на черта и бить его молотом, работник его скрылся и больше на глаза не показывался, а барин с барыней стали жить да поживать, да добра наживать, и теперь еще живут, коли не умерли.