Жили-были дед да баба. Однажды и говорит дед бабе: — Ты, баба, пеки пироги, а я поеду на реку за рыбой.
Запряг дед лошадь в сани и поехал.
Сидит дед, ловит рыбу. Бежит мимо лисичка-сестричка. Увидела она деда, захотелось ей полакомиться рыбкой. Не долго думая, лисичка-сестричка забежала вперед по дороге, где должен был проезжать дед, легла, свернувшись калачиком, и прикинулась мертвой.
Лисички на притворство большие мастерицы.
Лежит лисичка-сестричка, одним глазом посматривает: не едет ли дед, а деда нет еще.
Но лисичка терпелива и уж если что задумала, то по-своему сделает. Не возьмет она хитростью, возьмет терпеньем, но на своем все равно настоит.
А дед на реке знай себе ловит рыбу.
Наловил он целую кадушку рыбы и едет домой; увидал на дороге лисичку-сестричку, слез с воза и подошел к ней, а лисичка и не шевельнется, лежит себе как мертвая.
— Вот будет подарок жене! — обрадовался дед, поднял лисичку, положил на воз, а сам пошел впереди.
А лисичка-сестричка улучила удобную минуту и стала потихоньку выбрасывать из кадушки рыбку за рыбкой, рыбку за рыбкой, выбросала всю рыбу и сама незаметно спрыгнула с саней.
Приехал дед домой.
— Ну, старуха,- говорит дед жене, — и рыбы тебе привез и лисий воротник на шубу.
Старуха обрадовалась, и не столько рыбе, сколько лисьему воротнику.
Спрашивает старуха деда:
— Где ж ты взял воротник?
— На дороге нашел, иди посмотри, там в санях — и рыба и воротник.
Подошла баба к возу — а там ни воротника, ни рыбы.
Давай тут баба бранить мужа:
— Ах ты такой-сякой! Ты еще вздумал смеяться надо мной!..
Уж и досталось тут деду! Догадался он, что лисичка-сестричка его обманула, притворившись мертвой; погоревал, погоревал, да уж дела не поправишь.
«Ладно, — думает, — вперед умнее буду».
Лисичка-сестричка тем временем собрала в кучу разбросанную по дороге рыбу, уселась и давай есть. Ест да похваливает:
— Ай да дедушка, какой вкусной рыбки наловил!
А голодный волк тут как тут.
— Здравствуй, сестрица-лисица!
— Здравствуй, братец-волк!
— Что это ты ешь?
— Рыбку.
— Дай и мне немного рыбки.
— А ты налови сам и ешь, сколько душе угодно.
— Да я, сестрица, не умею.
— Ну, вот! Ведь я же наловила… Ты, братец, как стемнеет, иди на реку, опусти хвост в прорубь, сиди да приговаривай: «ловись, рыбка, и большая и маленькая! Ловись, ловись, рыбка, и большая и маленькая!» — рыба сама на хвост и нацепится. Да смотри, не забудь: «и большая и маленькая!», а то если одна большая наловится, пожалуй, и не вытащишь.
— Спасибо, сестрица, за науку — обрадовался глупый волк.
Дождавшись вечера, пошел он на реку, отыскал прорубь, опустил в воду свой хвост и ждет, когда рыба сама ему на хвост нацепится.
А лисичка-сестричка, покончивши с рыбой и отдохнувши, как следует, после сытного обеда, тоже отправилась на реку — посмотреть, что поделывает волк.
Пришла лисичка-сестричка на реку и видит — сидит глупый волк у проруби, опустив свой хвост в воду, сидит, дрожит, от холода зубами щелкает. Вот она и спрашивает волка:
— Ну, что, братец-волк, хорошо ли ловится рыбка? Потяни-ка хвост-то, может, много уж рыбы нацепилось.
Потянул волк из воды свой хвост, видит — ни одной рыбки еще не прицепилось.
— Что бы это значило? — говорит лисичка-сестричка. — Да ты приговаривал ли то, чему я тебя учила?
— Нет, не приговаривал…
— Почему же?
— Да я позабыл, что надо приговаривать; все сидел да молчал, рыба-то, знать, поэтому и не шла.
— Эх, какой ты, братец, беспамятный! Надо приговаривать: «ловись, ловись, рыбка, и большая и маленькая!» Уж так и быть, надо помочь тебе… Ну, давай вместе, авось дело-то лучше пойдет.
— Ну, давай, — говорит волк.
— А глубоко ли у тебя, братец, хвост-то опущен?
— Глубоко, сестрица.
— Ну, тогда начнем.
И вот начал волк:
— Ловись, ловись, рыбка, все большая, все большая.
А лисичка в то же время:
— Ясни, ясни, небо! Мерзни, мерзни, волчий хвост!
— Ты что, сестрица, говоришь? — спрашивает волк.
— Да я тебе помогаю… — отвечает лисичка-сестричка, а сама все: — Мерзни, мерзни, волчий хвост!..
Волк твердит:
— Ловись, ловись, рыбка, все большая, все большая!
А лисичка свое:
— Ясни, ясни, небо! Мерзни, мерзни, волчий хвост!
— Что ты, сестрица, говоришь?
— Я тебе, братец, помогаю: рыбку скликаю…
И снова начинают: волк — про рыбку, а лисичка-сестричка — про волчий хвост.
Волк только хочет попробовать хвост свой вытащить из проруби, а лисичка-сестричка запрещает:
— Погоди, еще рано; мало наловилось!
И опять начинают каждый свое… А спросит волк:
— Не пора ли, сестрица, тащить?
Она ему в ответ:
— Посиди еще, братец-волк; побольше наловишь!
И так всю ночь: глупый волк сидит, а лисичка-сестричка похаживает вокруг него да хвостом помахивает, дожидается, когда примерзнет волчий хвост.
Наконец, видит лисичка — утренняя заря занимается, и уж бабы потянулись из деревни на речку за водой; вильнула она хвостом и — прощай! — только ее и видели…
А волк и не заметил, как лисичка убежала.
— Ну, не довольно ли, не пора ли уж идти, сестрица? — говорит волк. Осмотрелся — нет лисички-сестрички; хотел он приподняться — да не тут-то было! — приморозило его хвост к проруби и не отпускает.
«Эка, сколько рыбы привалило и, должно быть, все крупная, не вытащишь никак!» — думает глупый волк.
А бабы заметили волка у проруби и закричали:
— Волк, волк! Бейте его, бейте! — бросились они к серому волку и давай колотить его чем попало: кто ведром, кто коромыслом.
Рвется волк, а хвост не пускает его. Бедняга прыгал, прыгал, — видит, делать нечего, надо не жалеть уж хвоста; рванулся он изо всей силы и, оставив чуть не половину хвоста в проруби, пустился без оглядки бежать. «Ладно, — думает волк, — уж и отплачу я тебе, сестрица!» Тем временем лисичка-сестричка захотела попробовать — не удастся ли ей еще что-нибудь стянуть. Отправилась она в село, пронюхала, что в одной избе бабы пекут блины, забралась туда, да попала головой в квашню с тестом, вымазалась и бежит. А навстречу ей побитый волк идет:
— А, сестрица, так-то учишь ты? Меня всего исколотили: живого места не осталось! Посмотри, я весь в крови!
— Эх, братец мой милый, у тебя хоть кровь выступила, а у меня — мозги; меня сильнее твоего побили: я насилу плетусь…
Посмотрел на нее волк: в самом деле, голова у лисички вся в тесте вымазана; сжалился он и говорит:
— И то правда, где уж тебе, лисичка-сестричка, идти, садись на меня, — я тебя довезу.
А лисичке-сестричке это только на руку.
Взобралась лисичка-сестричка волку на спину, он ее и понес.
Вот лисичка-сестричка сидит да потихоньку и приговаривает: — Битый небитого везет, битый небитого везет. — Что ты, сестрица, говоришь? — Я, братец-волк, говорю: битый битого везет… — Так, сестрица, так.
Когда они зашли подальше в лес, лисичка-сестричка и говорит волку: — Теперь, братец, давай построим себе хатки.
— Давай, сестрица.
— Тебе построим ледяную, а мне — лубяную.
Принялись они за работу, сделали себе хатки: лисичке — лубяную, а волку — ледяную, и живут в них. Но вот пришла весна, солнышко стало греть сильнее, волчья хатка и растаяла.
Как ни глуп был волк, а тут уж не на шутку рассердился.
— Ну, сестрица, — говорит волк, — ты меня опять обманула; надо тебя за это съесть!
Лисичка-сестричка немножко струсила, да ненадолго.
— Погоди, братец, давай прежде пойдем жребий бросим: кому-то кого достанется есть.
— Хорошо, — сказал волк, — куда ж мы пойдем?
— Уж пойдем, авось до жребия дойдем.
Пошли. Лисичка идет, по сторонам посматривает, а волк идет, спрашивает:
— Скоро ли?
— Да куда ты, братец-волк, торопишься?
— Да хитра ты очень, сестрица; боюсь, как бы ты меня опять не надула.
— Что ты, братец-волк; когда будем жребий метать, разве обмануть можно.
— То-то же, смотри!..
Идут дальше. Наконец лисичка-сестричка заметила большую яму и притворилась, что устала.
— Не отдохнуть ли нам?
— Не хочу отдыхать, ты все хитришь! Давай лучше жребий метать.
А лисичке-сестричке только это и надо было.
— Давай, — говорит, — если ты такой упрямый.
Лисичка-сестричка привела волка к яме и говорит:
— Прыгай! Если ты перепрыгнешь через яму — тебе меня есть, а не перепрыгнешь — мне тебя есть.
Волк прыгнул и попал в яму.
— Ну, вот, — сказала лисичка,- и сиди тут! — и сама ушла.
Тут и сказке — конец!